По когтю льва (СИ)

- Дэви разъярился, узнав, что Король разорвал с ним договор, и устроил свою Большую Охоту прямо в Доне. По крайней мере, так считала Мира, когда бросилась ему наперерез. А я теперь думаю: Дэви специально её выманил, чтобы выдать вместо себя толпе, как виновницу всех смертей ночи. Чтобы в завтрашней газете появился уже не он, а она, - выпалил Эрик почти без передышки. - Дара, хорошо. Инструменты…

- Я с тобой, - охотница взяла скальпель, но её лицо дёрнулось, когда она глянула на острый край. - Ты точно знаешь, что обезболивающие средства не действуют на carere morte?

- Точно. Не жалей, режь. Сейчас главное - не опоздать.

Дара отступила немного в сторону, и Винсент наконец увидел Миру. Её глаза были открыты, но не двигались, невидяще смотрели в потолок. Тело вампирши, обнажённое до пояса, светилось, как светится белый мрамор в темноте: идеально изваянная прекрасная статуя. Короткая арбалетная стрела торчала в середине груди.

Винсент не отворачивался, внушая себе, что не любуется прекрасной вампиршей, а смотрит на неё глазами врача… во всяком случае, человека, смыслящего в вампирский ранах и их лечении.

- Петля тут не поможет: наконечник застрянет в грудной кости. Эрик, попробуй протолкнуть стрелу дальше, - посоветовал он.

- Это тоже чревато потерей наконечника. Нужно обеспечить другой доступ к нему. Будем делать операцию, - Эрик осторожно повернул Миру набок. Он и Дара склонились над её спиной, а Диана, держащая ладонь на щеке вампирши, испуганно вскрикнула:

- Начинается! Она холодеет!

Винсент подскочил к ним. Он недавно узнал эту историю: однажды с Мирой уже приключалась загадочная “ледяная” болезнь. Тогда Карл вылечил её вливанием живой крови, и сейчас Винсент быстро закатал рукава рубашки:

- Возьмите мою кровь!

- Сначала нужно достать стрелу, -

Эрик и Дара заторопились. Они быстро вытащили почерневший наконечник через небольшой надрез на спине вампирши, потом Эрик вытянул древко стрелы.

- Прибор для переливания готов? - спросил он Диану.

- Я могу дать свою кровь, - вызвалась и только что вошедшая в комнату Солен. Но ничья кровь не понадобилась. Диана, не отнимавшая ладонь от кожи вампирши, удивлённо прошептала: - “Теплеет!” Скоро Мира открыла глаза.

- Он назвал меня graspi, - первое, что сказала она. - Дэви сказал мне: “graspi”!

- Что это значит? - недоумённо спросила Солен. Она, недоверчиво прищурившись, глядела на Миру: “В разуме ли вампирша?”

- Graspi, gravidam spiritum - беременная призраком. Так называют тех, кто лелеет напрасные надежды, - сказала Дара. - Тех, кто продолжает следовать погибшим идеям. Это пришло из Карды, вампирской цитадели: у carere morte так называют женщин, обращённых во время беременности, которые всегда будут носить своё дитя и никогда не родят.

- То есть Мира беременна? - прошептала Диана. Вампирша засмеялась:

- Что ты! Меня обратили невинной девушкой, я бесплодна.

Винсент не говорил ни слова. Эрик отошёл от постели Миры, и ему открылось зеркало на стене. В нём отражалась вампирша, и отражалась такой, какой была на самом деле, без вампирских чар. Предельно истощённое тело со вздутым то ли от голода, то ли от переполнения чужой кровью животом. Желтая кожа с жуткими синими тенями во впадинах глаз, щёк, межключичной ямке, спутанные тусклые волосы ведьмы…

“Господи! Ещё три месяца назад она такой не была!”

Когда Винсент был вампиром, он видел Миру, свою хозяйку, без чар. И тогда она была хороша - почти как обычная смертная, без тени проклятия carere morte. Но смертная жизнь три месяца назад набросила ему дурманящий покров на глаза, и он не замечал страшных изменений, происходящих в это же время с вампиршей. Охотники же были избавлены от власти чар. Все они смотрели на Миру с жалостью и отвращением.

- Дэви хочет мне внушить, что я не справлюсь с Даром, с нашей войной, - негромко, но звонко продолжила вампирша. - Смотри, graspi, твоя идея мертва: Дар скоро угаснет! Не лелей напрасной надежды: Бездну никому не победить! Но… Но я ему ещё докажу, что он не прав!

Она приподнялась на постели, запахнула распоротое выше пояса платье. Она встретилась взглядом с Винсентом и, мгновенно поняв, что он узнал, какова она без чар, застыдившись, отвернулась.

Винсент тихонько вышел из комнаты, спустился вниз и поспешил прочь из дома, туда, где нет стен и давящей тяжести потолка: в сад - и на улицу!

“Боже, что с ней стало! Из-за чего же это? Голод? - Нет, недавно было захвачено хранилище припасов Владыки… Тогда что? Непонятная болезнь carere morte?..

Она хозяйка кукол - вот ответ”.

С запоздалым раскаянием Винсент подумал, что в последние недели совсем забыл о тётушке, поглощённый делами “Гроздьев”. Это Агер заморочил ему голову!

Лёгок на помине, соратник показался на другой стороне улицы.

- Ну что? - спросил он, едва подойдя. - Она очнулась?

- Да, всё хорошо.

- Так что, послезавтра мы выходим?

Винсент задумался. Он хорошо помнил спор Давида и Вернира Реддо, но все доводы Гесси заслоняла картинка, увиденная в зеркале: страшная, истощившая себя хозяйка кукол. Винсент решительно кивнул: