По краю мечты

– Говоришь, он думал обо мне? А о чём он думал, когда бросил меня одного, толком ещё не умеющего ходить и говорить? А о чём он думал, когда будучи состоятельным человеком, оставил гроши на моё существование, только, чтобы я не умер от голода? Где он был, когда меня пинали, как бездомного щенка, когда я маленьким ребёнком тянулся к чужим людям в поисках ласки и тепла, когда год за годом меня унижали, втаптывали в грязь и буквально физически уничтожали? – Двейн не заметил, как повысил голос, переходя на крик, – За все эти годы он не интересовался, жив я или нет. С чего он вообще взял, что есть кому получать его чёртово наследство, и что я не сдох ещё много лет назад в этом проклятом пансионе? Я сам не знаю, как я выжил там… вопреки всему… – он задохнулся от эмоций.

Эбби смотрела на него полными слёз глазами.

– Все эти годы я не мог понять, чем я ему не угодил? Почему, потеряв мать в младенчестве, я стал не нужен своему отцу? – Двейн тяжело дышал от захлестнувших его чувств, а потом обессилев, тихо выдохнул, – Лучше бы он придушил меня сразу, как только я родился, чем обрёк на годы унижений, издевательств и дикого одиночества…

– Может у него были на это какие-то причины? – робко спросила Эбби.

Двейн простонал:

– Эбби, умоляю, не ищи оправдания, там, где их нет. Ты, что не понимаешь, что он просто искупал свои грехи, находясь у последней черты. Откупаясь от меня своими деньгами и поместьями, он успокаивал муки своей совести. Если она конечно у него была, – Двейн неожиданно стукнул кулаком по столу, от чего девушка вздрогнула и закрыла глаза.

– Даже сейчас, пытаясь загладить свою вину, – он с остервенением потряс конверт, – он не оставил мне ни строчки, не попросил прощения… ненавижу… – он сжал кулаки.

– Может, он не знал, что тебе сказать? – еле слышно прошептала Эбби.

– Может ты и права… А я, напротив, многое мог бы ему сказать. Например, рассказать, как это умирать в одиночестве, теряя сознание и горя в лихорадке, когда даже некого попросить о помощи. Когда ты никому не нужен, – он захлебнулся от эмоций и воспоминаний и еле слышно выдохнул, – Как страшно умирать в одиночестве… – плечи его поникли, а из глаз потекли слёзы. Смутившись и стесняясь своих чувств и слабости, на непослушных ногах он прошёл через комнату и упал на кровать. Всё это время плачущая Эбби подняла глаза и бросилась к нему, опустившись у его изголовья на колени. Она стала целовать его, утешать и жалеть, глядя по спине, плечам, голове:

– Мой бедный любимый мальчик. Сколько же боли они тебе причинили? Сколько боли? Все эти годы они травили и убивали твою душу, но ведь ты всё выдержал и не сломался. Любимый, теперь я с тобой, мы вместе, мы выдержим всё, мы всё переживём, – она утешала его и шептала на ухо слова любви, пока он не затих и не отключился.

Спустя время Двейн открыл глаза и огляделся. Эбби сидела за столом, уронив голову на руки. Голова раскалывалась, а во рту дико пересохло. На тяжёлых ногах он прошёл через комнату и залпом выпил стакан воды, а потом взял стул и молча сел напротив девушки. Как будто, почувствовав на себе его взгляд, она зашевелилась, подняла голову и встретившись с ним взглядом вздрогнула.

– Ты проснулся? – она нежно коснулась его лица.

– Прости, – хрипло ответил он, – Я не имел права всё это на тебя вываливать, прости… мне так стыдно…

– Ну что ты, – она снова нежно коснулась его лица, – Ты имеешь полное право. Столько лет держать всю эту боль в себе. Спасибо, что доверился мне, и… – она замялась.

– Говори, не бойся, – откликнулся он.

Она опустила глаза.

– Пока ты спал, я всё думала. И вопрос о наследстве решать только тебе, но я считаю, что ты имеешь полное право на всё это, знать откуда ты родом, владеть своим родовым поместьем… даже, ни смотря на то, что твой отец был негодяем.

Двейн молчал. Эбби вздохнула и продолжила:

– Ты имеешь на это полное моральное право, и твои, – она замялась, – наши будущие дети тоже должны иметь на это право, – она сама испугалась того, что сейчас сказала.

– Эбби, это запрещенный приём, – грустно ответил Вей.

Он взял её руки в свои, а она наконец посмотрела на него.

– Ну поверь ты мне, нам ничего этого не нужно. Пусть все оставят нас в покое. Я смогу, всё сделаю, но заработаю сам, я обеспечу нас. Я обещаю тебе…

– Вей, это тоже запрещённый приём. Ты думаешь я сейчас о деньгах?

Двейн вздохнул.

– Ненависть и страх по-прежнему отравляют твою душу, не давая вздохнуть свободно. Пойми, пока ты не отпустишь всё это, не простишь их всех, ты не сможешь жить спокойно и счастливо.

– Мне никто не нужен кроме тебя.

– Уже сейчас ты боишься отпускать меня одну. Ты же сам понимаешь, что мы не сможем всё время жить в четырёх стенах. Я люблю тебя, я так сильно люблю тебя, но жить в вечном страхе, всё время ожидая чего-то плохого, не смогу.

– Меня восхищает твоя способность видеть в людях только хорошее, то, что ты такая искренняя и открытая. Я никогда раньше не встречал таких людей, как ты, – он нежно погладил её по щеке, – но мир за стенами этого дома совсем не сказка, где всё просто и понятно.