По краю

Ипатий развернул ее к себе лицом и крепко сжал предплечье.

— Что это такое?! — одними губами шепнула Юстина.

— Кажется, догадываюсь — хивия балуется.

— Хивия? — повторила Юстина и украдкой оглянулась. По стене мазнула черная тень. — Откуда она здесь взялась?!

— Скорее всего, идет за нами из дома Ари Травла.

— Вы думаете, что это она ходила?

— Вероятно, так. Почему же еще мы никого не встретили?

— И что теперь делать?

— Понятия не имею. Одно известно точно: хивии ненавидят, когда на них смотрят.

Ипатий развернул Юстину и, не выпуская руки, повел дальше. Шаги гремели. Иногда накатывались, будто небо в грозу раскалывалось над головой, и хотелось присесть и закрыться руками; а иногда в дробном эхе слышался цокот чьих-то каблучков.

— Есть древний обычай: хивию задабривают, кидая ей монетку, — вспомнила Юстина.

— У вас есть деньги? — спросил он, безнадежно хлопая себя по карманам. — Я не догадался взять.

— Это суеверие, — она нащупала в кармане какую-то мелочь и протянула ему на ладони.

— А мы посмотрим!

И он бросил монетку себе за спину. Она ударилась о камни, подпрыгнула. Но нового удара не последовало. Некоторое время они еще постояли, слушая онемевший вдруг переулок.

— Она взяла монетку! — Ипатий выглядел очень довольным, точно ему удалось совершить невиданное дело.

— Это ничего не подтверждает! — ответила Юстина.

Он отмахнулся, и они вступили в туман Второй Кольцевой.

Глава 10

(10 дней до свадьбы Хрисы Техет.)

— Зачем оставаться тут? Вы как будто голодных псов дразните, — мрачно проговорил Геврасий Врига. — Им теперь все известно о вас. Чего ждать? У градоначальника вот-вот не выдержат нервы, и он прикажет отравить вас.

Ипатию отвели те две комнаты на втором этаже, в каких встречали его впервые. Подступали сумерки, и фоты медленно плавали под потолком, разливая комнату вокруг белый свет. В комнате осталось мало мебели — Ипатий попросил вынести лишнее, по его мнению. Исчезло ощущение уютной тесноты от штор, мягких диванчиков и светлых ковров на полу. Шаги и голоса гулко отдавались в стенах, но Ипатия это устраивало.

— Не сейчас, еще не сейчас, — он сидел на стуле с высокой резной спинкой и постукивал пальцами по темной крышке стола, отражающей белое пятно фота, проплывающего вверху.

— Я не понимаю, на что вы рассчитываете, — продолжил Геврасий. Вся поза коменданта: твердо сжатые челюсти, сложенные на груди руки — говорили, что он не тронется с места, пока не добьется своего. — Так или иначе, вы очутитесь на Границе — с Ратушей не договориться. Они не потерпят вашего могущества.

Ипатий проницательно взглянул ему в глаза.

— Тебя тревожит, что наша с тобой связь раскрыта.

— А как бы поступали на моем месте вы? — мрачно осведомился Геврасий. Игры Ипатия казались ему безрассудными, и поворот судьбы, освободивший Ипатия из Холодной скалы, больше не представлялся счастливым. Даже самые преданные последователи недоуменно шептались по углам. Прямо, в глаза никто этого не говорил — могущество Ипатия вызывало страх, и никто не хотел испытать на себе его силу. И слишком давно, и слишком надолго он был потерян для друзей, чтобы быстро войти с ним в прежние доверительные отношения. К тому же, Ипатий не прилагал никаких усилий, чтобы восстановить их, пустив все на самотек. И только комендант Холодной Скалы, видевший Ипатия в самые тяжелые дни, мог рискнуть вызвать его гнев, задав прямой вопрос.

Ипатий легко пожал плечами.

— Так же, наверное. Тебя уволили со службы, и если со мной случится что-нибудь неприятное, ты займешь одну из тех камер, которые раньше стерег.

— Благодарю, что напомнили, — нахмурился Геврасий.

Ипатий усмехнулся.

— Раньше ты говорил, что готов к подобному повороту.

— Я и сейчас с вами! — твердо заявил бывший комендант тюрьмы, выпятив челюсть. — Я ничего не боюсь, но надобности рисковать нет... Зачем ввязываться в эти игры с Порфирием? Пусть бы Трой и Гвидо разбирались. На вас смотрят с недоверием, и чтобы вы не сделали, истолковывают вкривь и вкось. Если вы хотите стать диктатором Магбурга, — при этих словах Ипатий быстро взглянул на него, — то и тогда не нужно оставаться здесь. У нас достаточно верных людей. Соберемся силами на Окраине, и явимся в Магбург, не как жалкие преступники, а как повелители.

— Я говорил тебе, — с холодностью произнес Ипатий, — я не хочу становиться диктатором Магбурга. Не хочу ничего менять!

— Но и на Границу вы не хотите, — с упрямой решимостью добиться окончательного ответа, сказал Геврасий.

Коррик промолчал, ожидая продолжения. Он знал, что этот разговор непременно случится, что от него потребуют ответа, будут выяснять истинные намерения. Даже нет, не так, не просто выяснять намерения, а подталкивать в нужном направлении. Ипатий давно, еще когда впервые заговорили об его освобождении, предвидел эту ситуацию, и тогда же оценил иронию ее: желания его, самого могущественного мага в Ойкумене, значат не больше, чем желания какого-нибудь бездаря.

— В городе вы можете жить либо повелителем, либо узником. Холодную Скалу вы покинули добровольно. Выбор сделан.

— Нет. Нет, выбор есть: уехать на Границу.