По лагерям

Уснул я сладко, глубоко видать провалился, и пока грезы не досмотрел, с постели не вставал: деваться было некуда, убежать из сна не получалось.

И грезилось, что боги управляют мной, через машины, каких не видывал. Велят что делать, говорить. Будто я – не я вовсе, а отражение их желаний.

А сами – исполины, больше меня и всякого, больше мира, за которым наблюдают. Следят через громадные оконца своих машин, и все отстать не могут.

Создают меня боги каждую секунду, а прекратят – мир кончится: не будет меня, не будет мыслей. Мыслей, которых на самом деле нет…

Проснувшись, первым делом взялся за ниточки, они пока вели к образам уходящего сна.

Боясь позабыть что-то важное, я отчаянно хватал fragile details, но они рассыпались, едва притрагивался. Образы стремительно убывали, гасли как угли от костра, оказавшись под проливным дождем.

Ускользающий сон, вяло вспыхнув, напомнил – характеры у меня бывают разные: то излишне сердечный, то внезапно жестокий, частенько подлый. И совсем противно сделалось.

Больше ничего вспомнить не получалось.

От досады я отправился на бессмысленную прогулку – смотреть в ночной небосвод, а еще хотелось повстречать заплутавшего собеседника, охочего до разговора.

Собеседника… Точно! Во сне боги прочитывали все, что произносил я или мой собеседник! А язык? Какой язык использовали? Не вспомнить.

В мягком ночном воздухе дышалось легко, лес неподалеку укал и гакал, в кустах пели сверчки. Я смотрел вверх: на небе выступили бесчисленные звезды и часто сверкали, заливая небосвод кипенным светом, бесконечным и недостижимым. Он поглотил взор, заволок в бездну раздумий.

Я не мог найти себе места, осознав, что людям выделена самая малость.

Вам чуток звезд на небе – сколько выйдет, столько и сосчитайте, земли плодородной с лесами, полями, морей бескрайних округ вам, неба лазурного над головами, облаков тучных наливных, да солнышка яркого лучистого.

Думаешь: вроде много, а вроде нет. Видно, мир дальше расходится, в стороны идет. На людях не зациклен, не сходится свет на них. Живет, кто его знает, какой незнакомец прямо на той звезде, и тоже думает: «А чего это так всего мало? Али много? – понять не могу».

Существуют ли боги, что во сне привиделись, или само-само придумалось..? А коль само, откуда взялось?

И думал я, колобродил, собеседника верного искал, да все не шел, не ступал на тропы, по которым проходил я не помню сколько. И только силуэт, темно-синий в ночи, едва различимый на фоне деревьев, неустанно следовал за мной и будто звал куда-то.

UnexpectedError

Близилось нечастое событие – ежегодное Слушание. Раз в год голубчики Лагеря доносили чаяния до самого Магната, не отказывая в похвальбе и восхищении великим управленцем.

Бард куда-то запропастился. Напевов не хватало, ведь зачастую песни и стихи словоплета предвещали вынос Магната, своеобразный маячок.

Для выноса существовал специальный mobile throne. Четверо голубчиков, чаще из знати, в парадных одеждах выносили престол с управленцем, а народ говорил, когда велели.

В Замок не приглашали, выносили во внешнее кольцо и устанавливали прямо у ворот с решеткой.

Я всегда думал, что логичнее проводить мероприятие в Тронном Зале, но куда до моих мыслей остальным!

В Тронном Зале я разок-другой бывал. Конечно, обомлел сперва, было с чего.

Богатая просторная зала, огромный стол площадью в несколько хижин, на нем медные блюда с кушаньем изысканным, почти нетронутым.

Я глядел тогда и диву давался, слюни глотая, да посуду воруя понемногу. Инвентарь мой в то время хорошенько пополнился дорогим барахлишком, а по Лагерю долго ходили тарелки да вилки с магнатского стола.

Что еще помню, свечей там было не счесть, точно днем в ясную погоду вышел, а высокий деревянный трон Магната покрывал изящный слой резьбы, с вкраплениями золота, натертого до блеска. Я пригляделся – в некоторых местах престол обит карминовой тканью.

Свиты подле трона толпилось изрядно, и все с важными лицами. Друг перед другом выставлялись, подбородками вверх тянулись, показывая свою необычайную значимость.

Облачены они были в роскошные armors, щедро осыпанные драгоценными камнями, с откидными воротами из бурдючьего меха. Таких в периметре и за пределами не встретить. А на руках-то! – атласные перчатки, и пальцы златыми да серебряными кольцами сверкают, а в них аквамарины, янтари, рубины. Попробуй в таких – сразись! В народе не зря говорят: «Работать как Магнат», то бишь не работать совсем.

Про Великого Магната и сказать нечего: ему от свиты похвальба да поклонение, взгляды заискивающие. Полна свита манерами и жестами лукавыми!

А сам Магнат – ничего путного, глаза бездушные, отстраненные, точно пропел Бард:

…

Дракон, держась на троне вечность,

Не подпуская никого,

Лишь только дарит время

Любоваться на него.

В глазах того – сапфиры,

Бездушные холодные цветы,

Богатства и мальдивы,

Невиданной цены.

Те каменные руки,