По любви. Грязный стиль

Приходилось засыпать и делать вид, что я тёплый, хотя мои мысли уже давно уничтожали меня другой. Мы находим время для посиделок в баре, прячемся за усталость или вину, когда на самом деле банально ссым сказать ей: «Мы больше не вместе». Жалеем её, но больше – себя. Слёзы там водопадом Виктория, опять же снова мудаком придётся побыть. Сложно это всё. Сложнее, чем корабль тащить как бурлаки. Но ты Ганс, а я Христиан, и сказка кончилась. Бытовуха потихоньку навязывает шизофрению, и так больше нельзя. О, херувимы, я, конечно, пробовал постепенно сливаться, жалея её хрупкую натуру, но это лишь плодило врагов. Жалость только кажется милой субстанцией, но как накатишь – блюешь дальше, чем видишь.

Я пробовал предлагать дружбу и пытался заверить в том, что не достоин её, но попадал во всё тот же список ненависти. Трюк с исчезанием, как выяснилось, тоже только в случае с Копперфильдом вызывает восхищение. Я пробовал быть ревнивым занудой, и вот тут, надо сказать, пару раз срабатывало. Но сколько из вас так сможет, когда мужское эго больше солнечной системы? Единственный способ, который оставит тебя мужиком, – правда на ковер.

Не нужно вдаваться в детали, угрожая её самооценке какой-нибудь нелепой придиркой. Потому что дело вовсе не в неправильно поставленных тапочках, а в отсутствии любви. Нужно просто сказать (не по телефону; пробовал – идиот), что это больше не работает для тебя и что нужно расстаться. Не нужно никого жалеть. Пойми и смирись – ты всё равно мудак, если решил уйти. Ты всё равно потратил её лучшие годы. Ведь без тебя она могла Нобелевскую премию получить и 10 языков выучить, а тут – ты.

Никого не интересует, что вместо тебя был бы такой же говнюк, или она была бы для кого-то сукой. Такова природа. Поэтому найди время для этих слов и будь готов стать антагонистом. Твоя правда будет жёстким, но самым честным поступком, который ты совершал за свою жалкую жизнь, и она не сможет его не уважать, как бы при этом ни ненавидела. Если она действительно тебя любит – все равно простит, будет бороться и терпеливо ждать. Если любит себя возле тебя – может, не так это и плохо, чутка побыть сволочью.

Мы обожаем медлить с разрывом, каждый раз готовясь к нему, как к концу света, но часто именно этот поступок является началом. Иногда нужно освободиться и почувствовать пустоту, чтобы потом заполнить её воистину качественным контентом. Пафос прозвучал – аминь.

Я перевлюбился в тебя

Я перевлюбился в тебя. Мне всё время хотелось быть вместе и ещё немножко, погоди, не вставай с кровати. Я был моложе на восемь лет и совсем не готов. Не умел ни ждать, ни прощать. Был особенно жестоким и обидчивым ребёнком. Когда я засыпал тебе в шею, мне казалось, что это и есть счастье. Что завтра мы проснёмся, и всё получится: ты перестанешь носить кольцо, а я вдруг повзрослею. Буду сильным, мудрым и без лишних СМС.

Я любил тебя всеми мыслями, каждым прикосновением, но это не спасло нас. Мне было 20, и я верил в идеальное. Мол, ты идёшь туда, делаешь то-то, а я вот как-то так. Мол, только мне можно, сложно и бывает грустно. Мол – я, я, я. Помнишь, мы лежали на моей кровати – обнимались, рыдали и потели. Извинялись друг перед другом за ревность. Шептали, что будем учиться.

Мы слишком рано встретились. Так часто бывает, что кто-то не выплывает. Я тогда был юн, в поисках, забавный никто, ты – на грани развода, срыва, обесточенная. Идеально невозможная пара. Мы трепыхались вокруг любви, словно мотыльки вокруг лампочки – обжигались, летели прочь и снова возвращались к свету. Фототаксис. Мы правда боролись и даже в какой-то момент верили, но ничего не выходило. Мы падали. Было больно.

Долгое время нас держала постель. Мы ругались, орали друг на друга, ненавидели и унижали. Мы оба хотели конца, но поцелуй за поцелуем, что-то твёрдое, что-то влажное – не задохнись. Я кончал в тебя, и все самолёты мира пристёгивались за мою турбулентность. Я пробивал озоновый слой, долетал до Венеры и хотел, чтобы ты была мамой моих детей, – до, во время и особенно после. Нам не удавалось договориться, как людям.

Ты носила грубые ботинки, грустные глаза и чёрное пальто. Ты рычала сквозь кривые зубы, когда была недовольна, и смущалась моих поцелуев ниже бедра. Если бы мне разрешили помнить что-то одно про тебя, я бы выбрал запах между ног. Ты не красилась, не носила юбок и любила зелёный лук. Делилась со мной Софией Копполой и привязывала к стулу. Ты была резкой и часто ранила меня своими оценками. Гладила, пока не засну, готовила, хоть и не умела, просила забрать с работы. Я мчался за тобой, бросая всё. Твоя кожа была тёмно-серой, гладкой. Твой нос – сломанным в двух местах. Ты была прекрасна.

Я перевлюбился в тебя. Встретил в Петербурге и там же ушёл навсегда. Порой мы встречаем людей, но вместо счастья становимся наркоманами. Злые, потому что ломка, не в себе, потому что боль. Мы вроде бы мудрые, всё видели, всё знаем – сильные. Но что-то лопается внутри нас, и мы словно под самым сильным кайфом. Говорим не то и делаем – потом жалеем.