По моим правилам

Повернулся вбок на подходящего к автомату Жору. Они же с братом ровесники, но этот выглядел как заправский врач. Молодой. Ваня же был похож на латентного старика.

Что он до меня домахался? Ему какая разница, простоял я или нет! Да если и простоял?! Хотя тут понятно. Просидел, будет точнее сказать.

Не ответил ему. Надеялся, что он просто свалит и оставит меня в покое. Надеялся, что у меня еще будет время подготовиться к встрече с Ритой. Хотя я ни черта не представлял, как это сделать.

– Миш, ты прекрасно знаешь мое отношение к тебе, но думаю, что у них все будет хорошо.

Резко развернулся и впился в него взглядом. У них? Я не ослышался? Он сказал у них?

Жора отшатнулся, насколько мое движение было угрожающим. Пришлось осадить себя. Размять шею и спокойно, безо всяких наездов спросить:

– Ты сказал у них. Означает ли это, что беременность сохранили?

Он смотрел очень внимательно. Прищурив глаза. Смотрел и не отвечал. Хотелось его придушить. Хотелось его к стенке прижать и заставить рассказать, что случилось.

– Да, беременность сохранили, но Маргарита все еще не в самом лучшем состоянии. Ей нужен покой, нормальное питание и никаких стрессов. Никаких – это значит вот вообще никаких, Самсонов.

Это он мне рассказывать будет про девушку, что вообще впервые в жизни видит? Он издевается?! Руки сдулись в кулаки, что не укрылось от его взгляда. Жора вопросительно поднял бровь:

– Я не понимаю, что ты так въелся. Не припомню, чтобы ты раньше признаки жизни подавал из запоя. Заделал кому-то ребенка и мечтаешь об избавлении от ответственности?

Все произошло быстро. Я даже сам не понял, как мой кулак впечатлилась в его нос. Кровь брызнула в таком количестве, что стало дурно. Хотя я до сих пор ходил в грязных шмотках с засохшей кровью Риты.

Жора свалился. Нападение было для него неожиданным. Но не могу сказать, что он как-то странно отреагировал. У меня пар вышел, и я ему холодно произнес:

– Еще раз рот откроешь на Риту и моего ребенка, челюсть сломаю. Это мой ребенок, и, что бы там в твоей голове ни было, я хочу, чтобы он родился, и все усилия приложу, чтобы она его выносила.

Мой ребенок. Мой! Он жив, и сейчас где-то недалеко бьется его сердце. Душу затопило такое облегчение, что ноги ватными стали. Он жив. И она жива…

Пока своего отношения к девочке, что прижималась ко мне, я не понимал. Помнил лишь страстную рыжую амазонку, что отдалась мне в ту ночь с какой-то совершенно полоумной страстью.

А эту испуганную мышку я не знал и понятия не имел, что с ней делать. Но решать надо было уже. Совсем скоро. Больше прятаться я не намерен.

Тем временем Жора подал признаки жизни. Зажимая нос, попробовал кое-как встать. Я ему даже руку подал и, что более удивительно, он ее принял. Посмотрел на меня очень странно.

Мы молчали, он заливался кровью. Мимо проходили люди, коллеги уже пытались что-то предпринять. Со стороны выхода спешила охрана.

Я окинул их хмурым взглядом, а Жора прогнусавил:

– Отбой, немного ударился. Бывает. Сам не заметил, как пересек черту.

Он глянул на меня, а потом жестом поманил за собой. Чтобы не устраивать сцен, я согласился. Все-таки я тоже переступил черту. Не сдержался и взорвался.

А я не хочу, чтобы мне закрыли доступ в больницу. Я хочу увидеть Риту. Мне это необходимо, как она придет в себя и будет готова. Поэтому пошел за Жорой.

Тот проводил меня недалеко. До процедурной. Там неопределенно ткнул в стул у входа, а сам с зеркалом стал осматривать нос.

– Ну да, к травматологу бы. Вправил, авось моя неповторимая красота останется со мной. В общем… Прости, Миш, я все никак не прощу тебе того, что случилось с Ваней. Хотя давно пора признать, что, по сути, твоей вины в аварии не было.

Меня тряхануло. Моей вины в аварии не было. Его слова эхом раздались над ухом. Словно впитывались в меня, раздалбливали броню внутри.

Не виноват. Я не виноват в том, что Ваня покалечился, и теперь его карьера волейболиста невозможна. Я правда не виноват. Почему-то столько лет я жил с этим дерьмом на душе, но только сейчас осознал.

Я НЕ ВИНОВАТ.

Стало дурно. Голова закружилась, и перед глазами потемнело. Почему именно сейчас, почему это дошло до меня именно сейчас, от человека, который всю жизнь как раз-таки винил меня в случившемся.

Я покачнулся и оперся на стену. Перед глазами заплясали мушки. Что за хрень вообще?!

– А ну-ка, сядь на стульчик. Ручку дай, драчливый парень.

Не то чтобы я прям дал, скорее он ее забрал. Тут же откуда ни возьмись появился аппарат давления. Хотел было выдернуть руку с возмущением, но…

– Миша, твою мать, дай померить. Ты вот же в курсе про метаболизм людей за два метра ростом? Ел когда в последний раз?

Хотел огрызнуться. Я ему что, бабка старая, давление мне мерить, а потом внезапно понял, что не помню, когда ел. Стало даже странно. Как-то раньше я не замечал за собой такого.

– О-о-о… Я понял, сейчас, погодь, у меня там конфеты остались в заначке.

Он ушел, а я остался сидеть на стуле, окольцованный тонометром. Боже, я даже знаю, как эта штука называется. А мне бы уже к палате. Вдруг к Рите пустят?