По мостовой моей души

Вид индейцев таков:
пернат,
        смешон
                и нездешен.
Они
        приезжают
                из первых веков
сквозь лязг
        «Пенсильвэниа Сте́йшен».
Им
        Ку́лиджи
                пару пальцев суют.
Снимают
        их
                голливудцы.
На крыши ведут
        в ресторанный уют.
Под ними,
        гульбу разгудевши свою,
ньюйоркские улицы льются.
Кто их радует?
        чем их злят?
О чем их дума?
        куда их взгляд?
Индейцы думают:
        «Ишь —
                капитал!
Ну и дома́ застроил.
Всё отберем
        ни за пятак
при
        социалистическом строе.
Сначала
        будут
                бои клокотать.
А там
        ни вражды,
                ни начальства!
Тишь
        да гладь
                да божья благодать —
сплошное лунача́рство.
Иными
        рейсами
                вспенятся воды;
пойдут
        пароходы зажаривать,
сюда
        из Москвы
                возить переводы
произведений Жарова.
И радио —
        только мгла легла —
правду-матку вызвенит.
Придет
        и расскажет
                на весь вигвам,
в чем
        красота
                жизни.
И к правде
        пойдет
                индейская рать,
вздымаясь
        знаменной уймою…»
Впрочем,
        зачем
                про индейцев врать?
Индейцы
        про это
                не думают.
Индеец думает:
        «Там,
                где черно́
воде
        у моста в оскале,
плескался
        недавно
                юркий челнок
деда,
        искателя скальпов.
А там,
        где взвит
                этажей коробо́к
и жгут
        миллион киловатт, —
стоял
        индейский
                военный бог,
брюхат
        и головат.
И всё,
        что теперь
                вокруг течет,
всё,
        что отсюда видимо, —
всё это
        вытворил белый черт,
заморская
        белая ведьма.
Их
        всех бы
                в лес прогнать
                        в один,
и мы чтоб
        с копьем гонялись…»
Поди
        под такую мысль
                подведи
классовый анализ.
Мысль человечья
        много сложней,
чем знают
        у нас
                о ней.
Тряхнув
        оперенья нарядную рядь
над пастью
        облошаделой,
сошли
        и — пока!
                пошли вымирать.
А что им
        больше
                делать?
Подумай
        о новом агит-винте.
Винти,
        чтоб задор не гас его.
Ждут.
        Переводи, Коминтерн,
расовый гнев
        на классовый.

1926

Вызов