По обе стороны Днестра

Фаркаши с сожалением допил свою чашку и поставил на поднос. Рая перевернула ее вверх дном, немного подождала, потом снова взяла чашку и стала изучать испещренную бороздами и причудливыми линиями темно-коричневую гущу. Заговорила профессиональным голосом:

— Уважаемого господина ждет удача в коммерческих и других делах и большая дорога. — Рая поставила чашку на место и лукаво улыбнулась. Господин доволен таким предсказанием?

— Господин верит лучшей ученице профессора Ахмеда Дина, — в тон ей ответил Фаркаши.

Фаркаши распрощался и вышел на улицу, которая полого спускалась вниз, и вскоре снова оказался в центральной части. На углу Александровской и Пушкинской он еще утром приметил ресторан «Корсо» и направился туда, чтобы пообедать. Его внимание привлекла кучка людей, толпившихся возле какого-то объявления у входа в пассаж. Подошел поближе и прочитал заголовок вверху большого листа: «Воззвание», и стал читать. «В 1917 г. небольшая группа людей, воодушевленная безграничной любовью к своему народу, взяла на себя инициативу объединить всех воинов Бессарабии, разбросанных по окопам русского фронта. Боевой клич был услышан во всех концах России и верные сыны Бессарабии собрались в Кишиневе на конгресс молдавских воинов, положив основание Центральному Молдавскому исполнительному комитету. Они были инициаторами созыва краевого парламента. 27 марта 1917 г. исполнилась заветная мечта — Бессарабия была возсоединена со своей матерью-родиной Великой Румынии. Сегодня нам вновь нужно стать грудь с грудью и образовать несокрушимую стену против тех, кто еще не может примириться с тем, что румынская нация на веки вечные объединилась в единое мощное национальное целое от Тисы до Дуная…»

— Ромыния маре — мэмэлигэ н'аре[26] — послышался насмешливый молодой голос.

Он обернулся и увидел двух молодых людей, на лицах которых играла язвительная усмешка. Молодые люди, заметив, что они привлекли его внимание, тотчас исчезли.

«В настоящий момент, — продолжил чтение Фаркаши, — когда в Риге советское правительство вновь подняло бессарабский вопрос, мы должны открыто и громко заявить: долой поработителей народов! Бессарабия была, есть и будет неотъемлемой частью Великой Румынии. Сегодня мы все, от солдата до генерала, должны вновь объединиться под славным знаменем бывших фронтовиков. Запись в члены организации принимается в помещении комитета в Александровском пассаже. Председатель Бессарабской организации демобилизованных Герман Пынтя».

«Жив, стало быть, еще курилка, — усмехнулся про себя Фаркаши, дочитав до конца «Воззвание». — Не случайно, видно, зашевелились бывшие воины. «Несокрушимую стену… Великая Румыния от Тисы до Дуная… Под славным знаменем…» Ничего не скажешь, красиво пишет этот Пынтя, если, конечно, за ним не стоит щелкопер пограмотнее». Имя Германа Пынти было ему знакомо. Еще в Центре, когда Фаркаши готовился к заданию, оно часто попадалось в местных газетах. Бывший церковный пономарь, ставший во время войны прапорщиком, ловкий, не обремененный образованием демагог, он проделал «головокружительную» карьеру от прапорщика до военного «министра» «Сфатул Цэрий». Пынтя верой и правдой, точнее — неправдой, служил своим боярским хозяевам, которые сделали его нынешним примарем Кишинева. «Надо будет поинтересоваться этой организацией поближе», — решил Фаркаши.

Покончив с обедом, Фаркаши отправился в гостиницу. В номере все было аккуратно прибрано, чемодан стоял на месте, однако тоненькая, невидимая постороннему глазу контрольная ниточка оказалась сдвинутой. Фаркаши никогда не запирал чемодан на замок, полагая, что этим только навлечет подозрение, ну а тот, кого интересует его содержимое, легко найдет способ незаметно открыть простенький замочек. Он приподнял крышку и окончательно убедился: в чемодане рылись. Вещи в беспорядке. Видимо, тот, кто рылся, не стремился это скрыть. Бесцеремонный досмотр не внушил ему особого беспокойства, тем более, что там не было ничего, что могло заинтересовать незваных гостей. Копаться в белье иностранцев входило в круг рутинных обязанностей сигуранцы, а с каким-то никому не известным чешским коммерсантом можно и не церемониться, рассуждал Фаркаши. Однако все же это был сигнал, из которого следовало сделать соответствующие выводы, и самый главный — ускорить выполнение задания.

XIV