По обе стороны Днестра

— Вот чертов старик, — неожиданно в сердцах проговорил Симион. — Всю душу разворотил. Неужели правду говорит? — Он искоса взглянул на Думитру и Николая.

— Какой смысл ему врать? — откликнулся Думитру. — Сам посуди, ему лучше видно, он же местный.

— А черт его знает. Может, он из этих… коммунистов.

— Ну и дурак же ты, как я погляжу, — засмеялся Думитру.

На главной улице магазины и лавочки с витринами, полными разнообразных товаров и продуктов, попадались на каждом шагу. Однако, к удивлению друзей, редкий прохожий заходил туда за покупками. Симион остановился возле обувного магазина, рассматривая витрину, удивленно присвистнул: цены были такие, что даже на самые дешевые башмаки денег не хватало.

Они побродили еще немного по улицам и по настоянию Симиона зашли в бодегу с непонятным названием «Трафальгар», выпили дешевого вина и отправились «домой».

Следующий день, как и другие, не принес ничего нового, если не считать многочисленных слухов, касающихся их дальнейшей судьбы. Будущее обитателей ремесленного училища оставалось туманным не только для них самих, но и для их хозяев.

XIII

Шандору Фаркаши уже довелось побывать в Кишиневе, еще до войны, гимназистом. Он упросил отца, собравшегося в Кишинев по делам, взять его с собой. Отец сначала не соглашался, говорил, что будет очень занят, однако в конце концов сдался. Отец, человек прижимистый, считал непозволительной роскошью тратиться на гостиницу, и они остановились на постоялом дворе в нижней части города. Стояли знойные июльские дни. На постоялый двор они приходили только к вечеру, усталые, особенно отец, и сразу ложились спать. На следующий день с раннего утра отец отправлялся в торговые конторы, лавки, на базар в поясках кожевенного товара, за которым, собственно, и приехал. Шандор повсюду его сопровождал. Кишинев запомнился ему сонным, зеленым, пыльным городом, где жизнь, казалось, остановилась. Мог ли он, мальчишка, думать-гадать, что много лет спустя снова окажется в этом городе под именем какого-то мифического Иржи Мачека?

Фаркаши приехал в Кишинев из Бухареста вечером и остановился в гостинице «Лондонская». Выйдя утром на улицу, он на миг зажмурил глаза: так ослепительно ярко, совсем не по-зимнему светило февральское солнце. Он шел медленно и не спеша, и со стороны его можно было принять за одного из многочисленных щеголеватых мужчин, фланирующих по тротуару. Они пристально, оценивающими взглядами рассматривали нарядных женщин в причудливых шляпках. Призывно виляя бедрами и делая вид, что спешат, дамы сновали по тротуару. Фаркаши про себя усмехнулся этому своеобразному параду женщин, который принимали фланеры, и тому, что он стал невольным его участником. На углу улиц Михайловской и Александровской он задержался возле магазина с вывеской «Грабойс и сыновья». В витрине на видном месте среди гирлянд колбас и огромных окороков висела табличка, извещавшая, что «первая в Бессарабии колбасная фабрика «Г. Грабойс и сыновья» ежедневно выпускает свежие гигиенические продукты, изготовленные под постоянным личным наблюдением самих владельцев, являющихся дипломированными мастерами-экспертами, имеющими в этой области 49-летний опыт и удостоенными золотых медалей и дипломов за безукоризненное качество своих фабрикатов».

В чистом, недавно вымытом стекле витрины отражалась вся улица. Убедившись, что «хвоста» нет, он неторопливым шагом человека, который никуда не спешит, пересек улицу, зашел в заведение Ковальского, перекусил, снова незаметно огляделся и направился в сторону Армянской. Чем дальше он удалялся от центра, тем больше скромно, даже бедно одетых людей попадалось ему навстречу. На углу Армянской и Александровской он снова остановился возле толстой рекламной тумбы, облепленной объявлениями. Они извещали, что в зале Епархиального Дома состоятся вечера цыганской песни и романсов в исполнении известного артиста, пользующегося громадным успехом во всех центрах Европы, — Петра Лещенко. В программу включены новые и старые песни, в том числе любимые публикой «Чубчик», «Прощай, мой табор», «Ты моя аллилуйя», «Твои глаза зеленые», «Вам 19 лет» и другие. В кинотеатре «Одеон» демонстрировался новый фильм «Торговцы живым товаром» из цикла «Невинно-падшия». Господин Пападаки с афиши зазывал публику в свой кинотеатр «Орфеум» насладиться невиданным в Кишиневе зрелищем — полным обозрением парижских нравов в знаменитом театре «Фоли Бержер».

Безудержная и в то же время в чем-то наивная реклама вызвала на лице Фаркаши улыбку. Обходя вокруг тумбы и читая объявления, он поглядывал по сторонам и не заметил чего-либо подозрительного. Вдруг он почувствовал, что кто-то осторожно тянет его за рукав пальто. Фаркаши стало на миг не по себе, он медленно обернулся. Перед ним стоял мальчишка-оборвыш лет десяти с протянутой рукой. Фаркаши сунул ему один лей. Мальчишка крепко сжал монету в кулаке, словно боялся, что господин передумает и заберет такие большие деньги обратно.