По обе стороны Днестра

Вдоль Армянской выстроились в ряд извозчики. Фаркаши сел в первый фаэтон и потребовал отвезти его на Ренийскую угол Жуковского. Извозчик цокнул языком, фаэтон, мягко покачиваясь на рессорах, покатил вверх и через несколько кварталов свернул направо. На углу улицы Жуковского Фаркаши расплатился и прошел пешком несколько кварталов. Возле аккуратного, несколько вычурного особнячка замедлил шаги. Улица была пустынна, только вдали виднелось несколько прохожих. Позвонил. Ему открыла пожилая женщина. Не приглашая войти, ни о чем не спрашивая, она вопросительно смотрела на него.

— Мадемуазель Рая принимает? — осведомился Фаркаши.

Женщина, очевидно прислуга, после некоторого колебания шире распахнула дверь и сделала знак, чтобы он следовал за ней. «Она что, глухонемая?» — подумал он, входя в небольшой, со вкусом обставленный холл. Женщина удалилась, вскоре появилась снова и молча повела его в глубь особняка. При его появлении с дивана поднялась молодая красивая женщина с гладко зачесанными иссиня-черными волосами, схваченными черепаховым гребнем. Плечи женщины укрывал яркий, цветастый платок. Низким, приятным голосом она пригласила его присесть и указала на стул возле инкрустированного столика. Фаркаши последовал приглашению.

Стены комнаты от потолка до пола были увешаны дорогими коврами. Он перевел взгляд на этажерку в углу и вздрогнул от неожиданности: на него уставился пустыми глазницами человеческий череп. Хозяйка слегка улыбнулась.

— Итак, чего желает уважаемый господин? Я называю имя клиента, кто кого любит, кто о ком задумывает, имя отсутствующего… — скороговоркой произнесла она. — Гадаю о нем или о ней по почерку, фотографии, какому-нибудь знаку. Говорю планету и напоминаю со дня колыбели до могилы. Я говорю интерес каждого клиента и даю правильное направление действий. Она сделала паузу. — Гадаю на картах «Девица Ленорман», по которым была предсказана смерть Наполеона. Разгадываю сны, гадаю из «Зодий», по кофе и линиям рук по методу знаменитого хироманта, сербского профессора Ахмеда Дина. — Гадалка умолкла, выжидательно глядя на Фаркаши.

— Профессор Ахмед Дин помнит вас, свою лучшую ученицу, и просил кланяться, — тихо, переходя на русский, сказал Фаркаши. — Я видел профессора в последний раз в воскресенье.

— Когда увидите профессора снова, передайте привет от его ученицы, по-русски же ответила женщина. — Ну, наконец-то! Здравствуйте, с приездом. Когда приехали?

— Вчера вечером.

— А где остановились?

— В «Лондонской». Коммерсант из Братиславы Иржи Мачек. Интересуюсь знаменитым бессарабским черносливом и не менее знаменитым вином и грецкими орехами.

— Рада познакомиться. Мадемуазель Рая. Профессиональная гадалка, как вам известно, — она улыбнулась.

— Скажите, Рая, а вы действительно ученица этого профессора Ахмеда Дина? — полюбопытствовал Фаркаши.

— А вы как думали? В Загребе брала уроки. У меня и диплом есть. Хотите, погадаю? — женщина шутливо притянула к себе его руку и стала внимательно изучать, что-то бормоча себе под нос.

— В следующий раз. Поговорим о деле.

Рая встала, тихо подошла к двери, прислушалась и отворила. За дверью никого не было.

— На всякий случай. Моя домработница Вероника не любопытна, однако проверить не помешает, тем более, что вы пришли в неприемный час.

Фаркаши стало понятно странное поведение Вероники.

— Итак, о деле, — Фаркаши закурил и приготовился слушать.

— Давайте о деле. Итак, вы остановились в «Лондонской». Это звучит солидно для коммерсанта, однако именно в таких первоклассных гостиницах сигуранца проявляет повышенное внимание к иностранцам. Учтите это. Может быть, подыщете гостиницу попроще или пансионат? — Она говорила тихо, почти шепотом. — Ионел арестован. Вы это знаете.

— А его связи? — быстро спросил Фаркаши.

— Связи остались. Его взяли одного… пока одного. По крайней мере, я еще здесь, как видите. — Рая открыла изящную деревянную шкатулку, вынула длинную сигарету и тоже закурила.

— Мне не очень нравится ваше настроение, мадемуазель Рая, — жестко произнес Фаркаши. — Мы знаем Ионела. Он будет молчать.

— Я его тоже знаю, Мачек. Однако я знаю и то, что могут сделать с человеком эти подонки из сигуранцы. — Ее черные глаза вспыхнули ненавистью.

На минуту в комнате воцарилось молчание.

«Похоже, — подумал Фаркаши, — у нее особые счеты с сигуранцей», — но расспрашивать не стал.

Рая уже взяла себя в руки и виновато улыбнулась.

— Вы уж извините меня за минутную слабость. Я же все-таки женщина. Все время на нервах. И это мое занятие… Надоело до смерти. Вы даже не представляете, какие дуры сюда приходят. И то ей скажи, и это, и как замуж за богатого и красивого выйти, и как молодость сохранить, и много всякого, о чем даже рассказать мужчине совестно.

Фаркаши ее не прерывал, давая возможность высказаться. Он был сейчас единственным близким, своим человеком с той стороны.