По обе стороны (очерки)

Происходило это в январе 1942 года, шли они пешком, обходя стороной заставы на дорогах, поставленные для вылавливания настоящих и воображаемых врагов: дезертиров и саботажников. Путь пролегал лесами, полями; мама шагала в шубе, укутанная в большой платок, с мешком за плечами и палкой в руке. Им предстояло пройти 950 км, возможно даже больше, учитывая, что они были вынуждены постоянно отклоняться от прямого пути, – для девятилетнего ребенка расстояние не шуточное. Вдобавок зима тогда выдалась особенно холодная. (Думая о маминых спортивных достижениях – в молодости она была отличной гимнасткой, лыжницей и конькобежкой, – я почему-то всегда представляю себе крошечную обвязанную платком девочку, бредущую по снегу с мешком за плечами и палкой в руке.) На ночь путешественницы просились к крестьянам в деревнях, через которые лежал их путь. Принимали их по-разному. В одной деревне хозяйка уступила немытым измученным путницам собственную кровать с пуховой периной, вынув для них – «на одну ночь!» – накрахмаленное, вышитое постельное белье. А в другой – во время последней ночевки перед Москвой – их отовсюду гнали, пока наконец какая-то женщина не разрешила им заночевать у нее в сенях, на полу на охапке соломы. Ужин состоял из последней дольки припасенного шоколада, который бабушка отдала маме, – все запасы съестного были исчерпаны.

По мере приближения к Москве все более остро вставал вопрос: как проникнуть в город без пропуска? За несколько километров до контрольного пункта изнуренные путешественницы вдруг увидели ехавший в нужном направлении грузовик с боеприпасами. Иногда шоферы соглашались их подвести, так что бабушка быстро вытащила из мешка последнюю «чекушку» спирта и резким движением подняла ее над головой. Шофер столь же резко затормозил. Они залезли в кабину, и бабушка попросила высадить их, не доезжая до заставы, чтобы дать им возможность обойти ее. Вместо этого шофер нажал на газ и остановился лишь перед самым контрольным пунктом буквально на глазах у охраны. Отступать было некуда. «Иди вперед! Не останавливайся и не оглядывайся!» – скомандовала бабушка, подталкивая девочку. Мама прошла мимо солдат, которые не обратили никакого внимания на маленькую закутанную в платок путницу с заплечным мешком. Дойдя до остановки трамвая, она остановилась и, перепуганная, стала ждать. Немного погодя она увидела бежавшую к ней бабушку, задыхавшуюся и триумфально размахивавшую студенческим билетом. Охранники не задержали ее, они наконец были в Москве! На улице уже стоял март, в воздухе пахло весной.

В столице их ожидал неприятный сюрприз: комната в коммуналке, где они жили до войны, была занята другими жильцами. Пришлось на время остановиться у знакомых, где девочка впервые за много недель увидела буханку сероватого хлеба; отрезанный ломоть показался ей вкуснее любого пирожного.

По счастью, студенческий билет позволил бабушке без особых трудностей вступить во владение прежней комнатой, но это была последняя услуга, оказанная им своей обладательнице: учебный год подходил к концу и восстановиться в Институте инженеров транспорта уже не было возможности. Кроме того, надо было зарабатывать на жизнь, кормить себя и дочку, поэтому бабушка решила вернуться на авиастроительный завод. Нужда в самолетах была по-прежнему велика, но сам исход войны оставлял все меньше сомнений. И действительно, пришло время, когда каждую ночь бабушка будила маму, чтобы та не пропустила салют, знаменовавший освобождение советскими войсками очередного города. Стоя на подоконнике, девочка видела их все.

Весной 42 года она пошла во второй класс, несмотря на то что учиться в первом ей почти не пришлось, большая часть учебного года ушла на переезды и на поход из Кирова в Москву. Год спустя провели образовательную реформу: школы поделили на мужские и женские, маму записали в районную школу для девочек. Восемь лет спустя она окончила ее с золотой медалью.

* * *