По обе стороны огня [Сборник litres]

Подняв капот машины, Шатков выругался — мотор никогда не мыли, грязная махра висела даже на карбюраторе — самом нежном механизме двигателя, ремень вентилятора был расслоен, две свечи вывернуты каким-то умельцем, крышка аккумулятора расползлась на две половинки, и в изломе застыл белый кислотный нагар, правое переднее колесо было спущено, рулевая тяга перекушена в двух местах, тормозные колодки съедены до самых десен, вместо бензобака стоял молочный бидон, а полуоси издырявлены ржавой коростой. Шатков поцецекал языком и, встав в позу заправского мастера по ремонту машин, запустил пальцы в затылок. «Ехала деревня мимо мужика, вдруг из-под собаки лают ворота… Тьфу!» А как же быть с запасными частями? Кто даст ему запасные части? Придется идти к Людоеду или к Корреспонденту, они тут старшие, пусть распорядятся. И где ключ зажигания, где ключи от багажника и дверей?

Двери были не заперты. Мотор можно в конце концов, заводить и без ключа, соединяя напрямую концы — что-что, а эту хитрость Шатков знал с детства и пару раз ею пользовался, аккумулятор он зальет водой, крышку склеит, свечи вкрутит новые. С остальным было сложнее.

Бросив осторожный взгляд в одну сторону, потом в другую — не наблюдает ли кто за ним? — он осмотрел резиновые коврики в «жигуленке» — нет ли под ними чего интересного? Впереди не было, а сзади он нашел щепоть коротких, с корнем выдранных из головы волос, припекшихся к резине и двадцатикопеечную монету. «Оп-пля!» — произнес он вслух, быстро соскреб волосяной клок, положил в бумагу, запаковал, монету запаковал в другую бумагу — все это могло пригодиться.

— Двери-то в машине настежь распахнуты чего? Не просвистит? — от этого голоса Шатков даже вздрогнул.

За стенкой сарая, почти невидимый, стоял Людоед.

— Тут табаком до сих пор так воняет — спасу нет, — спокойно, стараясь утишить бой сердца в ушах и взять себя в руки, проговорил Шатков.

Людоед привык нападать исподтишка, втихую, со спины — они тут все вырабатывают бесшумную походку, специально тренируются, учатся наносить удары сзади… Осознание этого вызвало в Шаткове невольную злость — где-то внутри, глубоко-глубоко зажегся малоприметный огонек, заставил Шаткова согнуться, будто в ожидании удара.

— Не люблю старого затхлого запаха сигарет, духа похмелья и блевотины, — Шатков брезгливо поморщился.

— А в машине чего искал?

— Две свечи, которые вывернул какой-то дурак!

Людоед быстро глянул в раскрытый капот, подергал пальцами безвольно висевшие проводки с колпачками на концах, озадаченно кашлянул.

— Налицо форменное воровство… Я эти свечи найду и вставлю в задницу тому, кто их своровал!

— Это еще не все.

— Что еще? — Людоед подозрительно обшарил глазами Шаткова, словно все еще пытался понять, что тот искал в салоне старых «жигулей», и Шатков невольно подумал о том, что будет, если Людоед даст команду обыскать его, сжал зубы — нет, об этом лучше не думать… Взгляд у Людоеда тем временем помягчел, он поднял растопыренную ладонь, приготовился загибать пальцы. Шатков перечислил. Людоед загнул девять пальцев на двух руках, раздвинул тонкие губы в недоброй усмешке: — Детали ты получишь…

Исчез он так же неприметно, как и появился.

Запчасти действительно доставили по списку, продиктованному Шатковым, не было только ветрового стекла, да Шатков и не рассчитывал его получить, и нового аккумулятора — Шатков повнимательнее исследовал старый и пришел к выводу, что этот еще немного послужит — не сгнил, не расплавился и был почти под пробки наполнен электролитом.

— Понадобится кое-что еще, — сказал он Людоеду.

— Что именно?

— Сейчас сказать не могу, — Шатков задумчиво помял пальцы, важно было показать, что он хоть и не ремонтный факультет закончил, но все равно в ремонтном ремесле кое-что смыслит, — по ходу сообщу.

Хоть и подгнил жигуленок, и покурочен серьезно, и относились к нему наплевательски, а отозвался добром на добро шатковских рук — через пару дней ожил, бабахнул мотором, вышибая из выхлопной трубы застойную пробку, наполнил сарай дымам, бензиновым духом, еще чем-то, присущим только машине: запахом смазки, старого железа, резины, дороги, отживающей свое пластмассы, и Шатков обрадованно хлопнул ладонью о ладонь: не подвел его отечественный механизм, не дал пищу Николаеву и его соратникам — ведь не оживи он машину, ночью уже пришлось бы лежать где-нибудь под асфальтоукладчиком на строящейся дороге, ведущей в старый татарский город, либо в полотне объездной трассы, прокладываемой по краю каменной чаши, в которой стоят жилые дома.

Дав немного поработать мотору — тот должен был прогреться, ожить окончательно, — Шатков заглушил его и снова вставил ключ зажигания: мотор чихнул и завелся. А все-таки приятно, когда отечественное изделие не подводит! И плевать там на всякие «опели» и БМВ с «ситроенами», если понадобится, он на жигуленке даже от реактивного истребителя удерет…