По обе стороны огня (сборник)

– Да, сразу попал в передрягу, – подтвердил Шатков и, немного подумав, рассказал Адмиралу и про драку у телефонной будки, и про то, как его пытались накрыть на квартире у Нэлки, – в общем, про все, что с ним произошло. Он почему-то поверил Адмиралу – все равно ему надо было выходить на людей, которым он должен верить, это, во-первых, а во-вторых, все его подвиги, начиная с потасовки у будки, кончая переговорами с козлобородым, известны Николаеву.

Да и скрывать их – не в интересах Шаткова. Поскольку Кононенко арестован, то тактику надлежало менять – Шатков должен был сейчас засветиться до предела, пусть все увидят его, заметят, покажут пальцем – вычислять, мол, вот он, – и клюнут, как рыба на хорошую наживку…

– Для Николаева ты – человек с улицы, – выслушав Шаткова, заключил Адмирал. – Ни рекомендаций у тебя, ни поручительств – нич-чего! Я не спрашиваю, с чем ты приехал из Москвы, не мое это дело, но Николаев может поступить с тобой и так и этак – может принять тебя, а может завернуть в сеть, к ногам привязать груз и швырнуть в «набежавшую волну».

«Так были убиты два милицейских розыскника». – Шатков угрюмо смотрел на Ваню, который, кротко подергивая хвостиком, снова начал подбираться к нему.

– Ну, если он бросит меня в «набежавшую волну», то упустит, как минимум, несколько сот тысяч зелени, – сказал Шатков.

– Я в вашем новомодном языке ничего не понимаю, – строго проговорил Адмирал. – Зелень – это что?

– Это доллары. Еще их баксами зовут. Штука – тысяча, лимон – это миллион. И так далее.

– Тогда это серьезно. Николаев – не из тех людей, которые идут на такие потери. Впрочем, не мне судить. – Адмирал закряхтел, сделался суетливым, Шатков понял, что в разговоре они коснулись темы, которой Адмиралу было запрещено касаться, потому Адмирал и засмущался, отогнал рукой Ваню: – Ваня, тебе пора к жене! Вторая половина тебя, наверное, уже потеряла. Бросит тебя, выйдет замуж за другого, будешь тогда кряхтеть. – Поднял голову, глянул сожалеюще на Шаткова: – А ты, парень, Николаева бойся. Он, когда говорит с человеком, текст сличает с подтекстом, его невозможно обмануть.

– Простите, не понял…

– У человека, кроме того, что он говорит, кроме речи есть еще второй план общения, подтекст, и по тому, как он произносит слова, с каким выражением, как выговаривает буквы, где держит руки – в карманах или на столе, – можно понять больше, чем говорит человек, и уж, во всяком случае, правду отличить от неправды. Николаев этим очень умело пользуется – освоил в совершенстве, имей это в виду.

– Спасибо за предупреждение.

«Мне здесь надо находить своих людей, хотя бы одного, – угрюмо думал Шатков, – хотя бы одного… И почему бы этим одним не стать Адмиралу? Но не слишком ли? Вот так, сразу, с бухты-барахты? С другой стороны, это обычная прикидка, для того чтобы принять решение, придется еще сто раз взвесить, двести раз примерить. Пока ясно одно – Адмирала надо взять в разработку. Эх, помощника бы мне – очень не хватает помощника!»

– А окончил ты что, какой институт? – неожиданно спросил Адмирал.

– Автодорожный.

– Хороший институт, – похвалил Адмирал. – Значит, машину умеешь не только водить, но и чинить.

– Могу и чинить.

– А водишь с чувством и с толком, когда надо – можешь устроить показательные гонки… Можешь?

– Могу и гонки, все могу, лишь бы заказы были, – угрюмо, неожиданно войдя в какое-то странное оцепенение (ну, будто бы попал под гипноз), ответил Шатков.

– Ежели что – в Москве тебя поддержать сумеют? – Адмирал склонил голову набок, посмотрел, как с крыльца спрыгнул толстяк в ночной кепке, зашагал по тропке к его закутку – шаг толстяка был неумелым, слишком громким, и Адмирал невольно поморщился – не умеет ходить по палубе человек. – Рекомендатели, так сказать, есть? Я все боюсь, как бы этот… – Адмирал повел головой в сторону особняка. – Как бы этот не стал лютовать…

– Насчет рекомендателей, как и вообще насчет прикрытия, не знаю, – тихо и спокойно произнес Шатков. – У нас ведь как: каждый человек – сам себе прикрытие.

– Неверно, – строго заметил Адмирал, – это прямая дорога в кусты. Знаешь такую пословицу: либо грудь в крестах, либо голова в кустах?

– Пошли, – строго сказал толстяк Шаткову. – А ты, Адмирал, чего вьюноше мозги морочишь? Он и так уже весь посинел от страха. Да и не понадобятся ему твои советы – ты опоздал. – Толстяк захохотал, сдернул с головы кепку и изнанкой вытер лоб.

Пока шли к дому, Шатков косил глазами то влево, то вправо, засекая все, что видел – вдоль забора была проложена проволочная спираль, высокая, частая, в которой мог запутаться не только человек – запутается даже трактор, к дому был пристроен навес, под которым стояло две иномарки, сзади был выезд – туда могла уйти машина, находящаяся в гараже под домом. «Гараж под домом… Сколько же там машин? Гараж – это и подвал, и склад, и тир…» Больше Шатков не успел ничего заменить – слишком коротким был проход от хозяйства Адмирала до дома Николаева.