По образу и подобию

– Разумеется, – тонко улыбнулся Император. – Позвольте представить вам моего ученика – Дарт Вейдер.

Ситх резко, по-военному, наклонил голову. Палпатин похлопал стоящего рядом с ним облаченного в броню мужчину по руке.

– А также, – светским тоном продолжил ситх, – еще один мой ученик – Старкиллер.

Император растянул тонкие губы в коварной усмешке, желтые глаза предвкушающе заблестели.

– Сын Дарта Вейдера, – гордо указал Палпатин. Вейдер застыл. Старкиллер вежливо наклонил голову. КсоКсаан и Полл покосились друг на друга, но промолчали. Рагнос вежливо поинтересовался:

– Поделитесь подробностями?

– Разумеется!

Высокое собрание медленно втянулось в гробницу Марки – одну из самых комфортабельных и крупных, гвардейцы встали на страже, в долине вновь воцарилась тишина. Неожиданно в тени шаттла что-то еле уловимо зашевелилось.

– А он воспринял это лучше, чем я думал! – задумчиво погладил бородку Кеноби, щурясь на огромную пирамиду, украшенную барельефами и скульптурами.

– Падаван… – неожиданно вздохнули в тени.

– И ни капли не стыдно, – пожал плечами Кеноби в ответ на невысказанный упрек. Квай-Гон вздохнул. – Нет, совсем даже не стыдно, – подтвердил Оби-Ван.

– Падаван! – нахмурился Джинн. – Это не оправдание! Ты должен…

– Я никому ничего не должен, – отрезал Кеноби, даже не поворачиваясь к своему Мастеру. – А вам – тем более. Я вас предупреждал? Предупреждал. Вы меня послушали? Нет. Вот и любуйтесь на результат.

– Йода… – заикнулся было Квай-Гон. Оби-Ван пренебрежительно фыркнул.

– А что – Йода? Отпустить ты должен то, что любишь! Я правильно цитирую? Вперед! Пусть подает пример!

– Не такое будущее я себе представлял, – покачал головой Джинн. Кеноби рассмеялся.

– Какая прелесть! Будущее! Мастер, я вам верну ваш же совет. Живите здесь и сейчас.

– Ты стал жестоким, падаван, – осуждающе поджал губы Джинн.

– Все под вашим чутким руководством, мастер, – вежливо поклонился Кеноби. – Я – продукт вашего воспитания. Вы. Орден. Совет. Йода. Пожинайте плоды.

Джинн оскорбленно вскинул подбородок и исчез. Кеноби жестко усмехнулся.

– Хватит жить прошлым. Я буду жить настоящим. Как вы и хотели, мастер. И будущим… Вы ведь всегда плевать хотели на мнение окружающих, и Кодекс трактовали, как хотели. Вот только от остальных требовали соответствия эталону. Особенно от меня. Шаг влево, шаг вправо… Вам было можно, мне – нет. Сколько раз я пытался предупреждать… Без толку. А теперь я пойду своим путем. Не оглядываясь на вас. Не мучаясь сомнениями и переживаниями: а что остальные подумают? На этот раз я подумаю о себе. На этот раз я позволю себе стать эгоистом. Я всю свою жизнь прожил, подстраиваясь под ожидания других. Я умер, повинуясь требованиям других. Пора что-то менять. Думаю… Я приму предложение Императора. А Йода… Пора гранд-магистру учиться на собственных ошибках.

На Коррибан медленно опускались сумерки.

* * *

Гранд-магистр погибшего Ордена закряхтел, устраиваясь поудобнее. Йоду снедали тяжкие мысли. Чем дальше, тем более неопределенным становилось будущее. Завеса Тьмы как заволокла его взор, так и не отступала. Магистр пытался прорвать мешающее увидеть грядущее препятствие, но у него ничего не получалось. И помощи ждать было неоткуда.

А теперь еще и предчувствия его стали одолевать нехорошие… Что ж это будет?

Йода вздохнул, с трудом поднялся и поковылял к себе.

* * *

Вейдер стоял за левым плечом Императора, как и положено почтительному ученику, и чувствовал себя так, словно на голову ему рухнул Звездный разрушитель. Его сын… Старкиллер – его сын. У ситха в голове не укладывалось, как он мог не сообразить раньше. Вздохнув про себя, мужчина осторожно покосился вправо.

Старкиллер стоял незыблемо, как скала.

И как к нему подойти?

Глава 24

Воссоединение семьи, о котором так мечтал Вейдер, не состоялось.

В своих фантазиях ситх почему-то видел, как Люк, после произнесенной сочным басом фразы: «Я – твой отец!», – бросается ему на шею, заливаясь слезами радости, а потом преклоняет колени, клянясь в верности учению. А потом они правят галактикой, как отец и сын.

Реальность оказалась гораздо суровее.

Сын бросаться на шею не спешил, настороженно наблюдая ледяными голубыми глазами. Сила юного воина была холодной и спокойной, словно покрытый льдами океан, и Вейдер, после нескольких корявых попыток наладить контакт, с содроганием понял, что, может, парень и похож на него, но характером пошел в мать.

Падме только с виду была нежной красоткой. Характер у покойной королевы был стальной, и она умела держать себя в руках, не вспыхивая, как лесной пожар по поводу и без повода, в отличие от супруга. Теперь Вейдер вспоминал ее снисходительно-терпеливые взгляды, как на истеричного ребенка, когда он в очередной раз нарезал круги, жалуясь на жизненную несправедливость.

Да, тогда он считал, что мир вертится вокруг него и все обязаны ему сочувствовать и потакать его желаниям. Канцлер ведь сочувствовал!