По образу и подобию (СИ)

— МиГ-9, — гордо заявил Ромка, перехватив ее взгляд, — двухдвигательный реактивный истребитель, между прочим, секретная разработка. Я эту модель месяц собирал. Правда, это не точная модель, секретная ведь. Как в журналах напечатают, сделаю точнее.

Он так и светился от гордости. Тем временем Оля отыскала взглядом и похожий на тот, который перенес ее в Ташкент.

— Вот на таком я летела. Очень похоже.

— А, так это транспортник, рабочая лошадка, Ли-2. Знаешь, сколько жизней спас? А я мечтаю на реактивном полетать. Выучусь на летчика и обязательно полетаю. А, может, и вовсе в космос отправлюсь.

— Куда? — не поняла Оля.

— Ай, — махнул рукой Ромка, — девчонки, дальше кукол ничего не знаете.

Решив, что теперь точно пора обидеться, Оля вдруг заметила две фотографии, висящие над Ромкиной кроватью. Одна была вырезана из какого-то журнала, а вторая настоящая. И с этой фотографии смотрел на Олю Егор Николаевич. Намного моложе, приветливо улыбающийся, без шрама, но не узнать его было невозможно.

— Валерий Чкалов, совершил первый героический беспосадочный перелёт через Северный полюс из Москвы в Америку. Скажешь, тоже не слышала? — усмехнулся Ромка.

Что-то в школе про это говорили, но сейчас Олю интересовал совсем не человек из журнала.

— А это кто?

Она показала рукой на вторую фотографию.

— Батя мой, пропал без вести, — нахмурился Ромка.

Все его настроение вмиг улетучилось.

— Пошли, там уже, наверное, накрыли, — буркнул он, легонько подталкивая Олю к выходу.

По лицу Агнессы Ильиничны Оля поняла, что разговор с Наташей получился не таким, как задумывалось. Приготовления к ужину были почти закончены, стол накрыли в большой комнате. Их с Романом снова отправили мыть руки, и только потом разрешили занять места. Сначала был суп, потом блинчики. Ели молча, и это молчание тревожило Олю. Значит, все не так.

— Скажи, а с кем ты приехала? — наконец спросила Наташа, наливая Оле чай.

— С тетей Валей, — ответила Оля.

— Она тебя, наверное, ищет, беспокоится? — поинтересовалась Наташа.

Оля вспомнила тетю Валю, и тут же увидела ее читающей письмо.

— Нет, ей сейчас не до меня. У нее муж заболел.

Поймав вопросительный взгляд, добавила:

— Она мне никто, просто помогала в дороге. Так бывает. Ей нет необходимости меня искать.

— Значит, тебя ищут в детском доме, из-за твоего побега у директора и воспитателей будут серьезные неприятности, их могут строго наказать. Ты не должна была так поступать, — назидательно проговорила Наташа.

— Наташа, не дави на ребенка, — заступилась Агнесса Ильинична.

— Тетушка, нельзя ведь помочь всем. Девочку надо вернуть в детский дом. Вы представляете, какие у нас могут быть из-за нее проблемы? И так хватает. Придут с очередным обыском, а здесь чужой ребенок. Что мы им скажем?

— Наташа, я тебя не узнаю, зачем ты так? — мягко попросила Агнесса Ильинична.

— Роману учиться надо, я бьюсь как рыба об лед, чтобы он смог поступить туда, куда хочет, и нам только таких историй не хватает, вы понимаете, чем это все нам грозит? — губы Наташи задрожали, она было готова расплакаться.

Казалось, Олю должен был расстроить такой поворот беседы, но ей вдруг стало весело.

— А Егор Николаевич говорит, что живы будем — не помрем, а еще он говорит, что будет день, и будет пища, — как бы между прочим вклинилась она в разговор взрослых.

— К-какой Егор Николаевич? — запнувшись, спросила Наташа, повернув голову к Оле.

Ее зрачки сузились, отчего светло-серые глаза стали еще прозрачнее.

— Понятное дело, какой, Карпенко. Он у нас один такой.

Оля с вызовом смотрела на Наташу. Та беспомощно открывала рот, совсем как пойманная рыба.

Повисшую тишину нарушила Агнесса Ильинична:

— Где это у вас, Олечка? — спросила она осторожно.

— В Аримании. Это очень далеко.

Взрослые не поняли. И тогда Оля рассказала им про Ариманию, о встречах с Карпенко, о том, как удалось сбежать, о своем пребывании в детском доме, даже про Веру Кирилловну и ее сына.

— Ловко придумано — прищурилась Наташа, когда Оля закончила свой рассказ, — неужели они дошли до того, что начали вербовать детей? Скажи, кто тебя подослал?

— Наташа, мы все очень устали и нуждаемся в отдыхе. Предлагаю ложиться спать, а завтра с утра во всем разберемся, — Агнесса Ильинична поднялась из-за стола.

Она начала собирать посуду, Оля тут же бросилась ей помогать.

— Мам, ты чего? Мам, не слушай ее, — голос Ромки дрожал.

Но Наташа проскочила мимо сына в свою комнату, и вскоре оттуда начали доноситься ее глухие рыдания.

— Зачем ты это все напридумывала? — со злостью спросил Ромка, махнул рукой и ушел к себе.

— Я рассказала правду, — Оля посмотрела на Агнессу Ильиничну, та только пожала плечами.

Они унесли посуду на кухню, Агнесса Ильинична мыла тарелки и подавала Оле, Оля протирала их чистым полотенцем и ставила на стол.

— Как, говоришь, тебя называют в Аримании? — спросила Агнесса Ильинична.

— Эриния.

Агнесса Ильинична улыбнулась чему-то своему и качнула головой.

— Оно означает «дар богов», мне так папа Виттио сказал, — добавила Оля.

Тарелки закончились, пошли вилки с ложками и ножами.