По образу и подобию (СИ)

— Слушай, а ты что, парик, что ли, напялила? — поддел Олю Ромка, дожевав бутерброд.

— Сам ты… парик напялил! — возмущенно огрызнулась та.

Оля, как и Егор, не стала завтракать, только вежливо отпивала чай.

— Вы уже решите что-нибудь поскорее, а то мне и так влетит из-за вас, я ведь ушла без спроса, — попросила она Егора.

— Мам, ну давай хоть глазочком глянем, как там? — Ромка жалостливо посмотрел на Наташу.

Лицо Наташи оставалось каменным.

— Олечка, а ты могла бы сделать нам небольшую экскурсию по этой Аримании? Я ведь уже лет тридцать как никуда не выезжала, — вздохнула Агнесса Ильинична.

— Наташ, а правда? — зацепился за эту мысль Егор.

— Мне нечего одеть, — поджала губы Наташа.

Меньше всего Егор ожидал такого ответа. Какая разница, как она одета? Хотя…

— Помнишь то летнее платье в синий цветочек, которое шили для поездки на море? Правда, было холодно, и ты его так и не надела. Оно ведь сохранилось? — сколько раз он видел ее во сне в том платьице, сколько раз пытался обнять, но сон таял.

— Летнее платье?

— Так в Аримании сейчас лето, жара. Море прогрелось. А купальник, у тебя есть купальник? Наташка, пошли, искупаемся!

— Море?

— Господи, и она еще раздумывает, — возмутилась Агнесса Ильинична, — в кои веки выпадает такой шанс! Наташа, пойдем, найдем тебе подходящее платье, купальник у тебя тоже есть, и не выдумывай, мигом собираться! Бог мой, теплое море! Лето! Уму непостижимо!

Тем временем Ромка подскочил и начал быстро убирать со стола, гремя тарелками. Видимо, понимая, что Агнесса Ильинична не оставит квартиру в беспорядке.

— Правильно мыслишь, сын! — подхватил инициативу Егор, сметая то, что не поместилось в Ромкиных руках.

Через десять минут остатки еды заняли свое место в холодильнике, посуда была перемыта, а в большой комнате ждали Егора с Ромкой смущенная Наташа в том самом платьице, раскрасневшаяся Агнесса Ильинична, тоже принарядившаяся по случаю, и Оля, с удивлением взиравшая на их сборище.

— И что дальше? — спросила она.

Но у Егора уже был план действий, довольно отчаянный, но тем и прекрасный.

Он произнес по-аримански:

— Олечка, всего на пару дней, пожалуйста.

* * *

В Этиндерском особняке Корвильдов в этот чудесный летний день царила необычная суета. Обнаруженных в поварских запасниках продуктов с лихвой хватило на то, чтобы приготовить милые сердцу традиционные сельдь под шубой и салат Оливье, запечь гуся с яблоками, о компоте тоже не забыли. Заранее побеспокоившись о малосольных огурчиках, талантливые сотрудницы конструкторского бюро время от времени снимали пробу, оценивая степень готовности любимого новогоднего блюда. Благо, в засолку было отправлено не менее двух ведер обнаруженного на местном рынке продукта. «Не хватает соли», «еще немножко чеснока добавить надо», — выносились время от времени вердикты, так в Аримании создавался новый шедевральный рецепт. Когда вкусовые качества приблизились к оценке «идеально», к дегустации решили допустить и мужчин. Ведро огурцов разлетелось «на ура».

Казалось, ничто не предвещало беды, однако, спустя час после дегустации их непосредственный руководитель неожиданно прервал прогулку, стремительно ворвался в дом и с жалобами на боли в животе закрылся в своей комнате. Вид у Егора Николаевича при этом был довольно бледный. Второе ведро огурцов спустили в погреб до выяснения обстоятельств, инженеры-конструкторы при этом заметно приуныли. Хотя ни у кого больше не обнаружилось проблем со здоровьем, стало понятно, что какие-то меры принять необходимо. Угольных таблеток, помогающих в таких случаях, в данном мире еще не изготавливали, это обстоятельство вынудило одного из сотрудников, между прочим, талантливого химика, раскрыть заготовленный сюрприз. Сюрпризом оказалось несколько бутылок тройного дистиллята молодого этиндерского вина, количеством градусов способного обезвредить любую инфекцию. Приняв по пятьдесят граммов лекарства, интеллектуальная элита спокойно продолжила приготовления к празднику.

Спустя какое-то время щелкнул замок, Егор Николаевич спустился в фойе.

— В чем дело, товарищи? — недовольно сверкнул глазами начальник, обнаружив распитые бутылки.

— Простите, кажется, огурцы оказались немного…

— При чем тут огурцы? Не рано ли провожать старый год начали? Да еще в такую жару.

— Так… Вам не плохо? — спросили его.

— Мне хорошо, — ответил Егор Николаевич.

Он недовольно покачал головой, потом смягчился.

— Ладно, отдыхайте. Меня два дня не будет, срочная командировка.

Более ничего не объясняя, кремень-человек покинул компанию. В окно было видно, как он о чем-то говорил с охраной, потом оседлал коня и уехал в сопровождении четырех человек.

— Что значит, огурцы не при чем? — повис в воздухе вопрос.

— То и значит, девчата, тащи их обратно. Петрович, капни-ка нам еще немного твоего лекарства, что-то я плохо распробовал.

Праздничное настроение потихоньку возвращалось в коллектив, и только Антонина приуныла.

— Да на кой он тебе сдался, он же машина, не человек, — шепнул Антонине Петрович, — забудь про него. Нечто такая красавица нормального мужика себе не найдет?

В ответ Антонина только вздохнула.