По образу и подобию (СИ)

Будучи совсем еще молоденькой учительницей, Вера Петровна не всегда могла совладать с классом, особенно если перед нею сидели подростки. Но сейчас седьмой «б» вел себя тихо: перед уроком пения ученикам было сделано серьезное внушение учителем физкультуры Владимиром Андреевичем, и теперь никто не хотел рисковать. Но Вера Петровна этого не знала, она обвела взглядом смирно сидящих учащихся и с большим вдохновением продолжила:

— За это время наш народ преодолел и голод, и разруху, и войну. Но советский народ не так легко сломить, что бы себе не думали враги коммунизма. Мы сумели показать всему миру, на что способны. В нашем единстве наша сила.

Она сделала многозначительную паузу, а потом радостно сообщила:

— Как вы знаете, наш завод взял на себя повышенные обязательства выполнить годовой план к этому знаменательному празднику. Руководство школы решило поддержать шефов, силами учащихся будет организован концерт, мы выступим в заводском доме культуры!

Новость не обрадовала седьмой «б», но Вера Петровна этого не заметила. Все более вдохновляясь, она сообщила, что их классу выпала честь исполнить на этом концерте любимую песню Владимира Ильича «Замучен тяжелой неволей», слова Григория Мачтета, музыка народная.

— Начнем с мужской партии, юноши, попрошу вас встать.

Мальчишки недовольно засопели и начали подниматься, стараясь как можно громче откидывать крышки парт. Вера Петровна кивнула и подошла к инструменту, стоящему у окна. Торжественно зазвучали аккорды вступления, но тут тонкий слух Веры Петровны уловил смешок, пробежавший по классу.

Вера Петровна замерла, ее лицо покрылось красными пятнами. Не поворачивая головы, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, произнесла холодным тоном:

— Роман Карпенко, к доске.

— А чо опять я? — возразил белобрысый вихрастый паренек, при этом по классу пробежала новая волна смешков.

— Карпенко, ты выучил текст песни? — Вера Петровна сверлила ученика взглядом.

Карпенко, который после прошлого урока пения уже побывал в кабинете директора, что-то недовольно буркнул и, сморщив усыпанный веснушками нос, медленно потащился к доске.

— Очень хорошо, сейчас и проверим, — Вера Петровна поправила очки на носу и повторила торжественное вступление.

Оказавшись за спиной учителя, Карпенко состроил очередную гримасу. На этот раз смешки перешли в дружный хохот.

Нервно дернувшись, Вера Петровна подскочила и выбежала из кабинета.

Через несколько минут она вернулась с директором школы. Весь класс вытянулся по струнке и замер. Николай Вадимович осмотрел притихших подростков, недовольно покачал головой и захромал в конец класса.

— Вера Петровна, продолжайте урок.

Так старательно Карпенко не пел никогда.

А на следующий день во время большой перемены на втором этаже организовалась торжественная процессия. Возглавлял шествие Макарка из седьмого "А", сосед и закадычный друг Романа. Их нарочно развели по разным классам, справедливо рассудив, что даже одной такой яркой личности на класс много, а двух и подавно нельзя собирать вместе. Макарка гордо нес в руках швабру, держа ее вверх перекладиной. Следом четыре десятиклассника несли стулья, на которых в позе покойника возлежал собственной персоной Роман Карпенко. Сразу за «покойным» нестройными рядами вышагивали семиклассники, распевая на все лады самым трагическим образом: «…замучен тяжелой неволей, ты славною смертью почил…»

Это действо быстро собрало зрительскую аудиторию, школу сотрясало от хохота. Вдруг из-за угла, прямо навстречу процессии, вышел Николай Вадимович. Макарка ойкнул и, бросив швабру, рванул прочь. Следом сбились десятиклассники; уронив Карпенко, они моментально испарились в неизвестном направлении. Бросились врассыпную и остальные участники, вместе с многочисленными зрителями поспешив скрыться в кабинетах. И только временно дезориентированный Карпенко уже не мог никуда бежать, потому что его ухо было крепко зажато сильными пальцами директора.

…В кабинете Николая Вадимовича Ромка был уже не первый раз, за это время успел в деталях изучить рассохшиеся доски под ногами. Он представлял их каналами и отправлял по этим каналам в плавание огромные баржи, груженые лесом и кирпичом. Где-то там, вдалеке, под столом, он строил свою крепость. С огромными башнями, толстыми стенами. Маленькие человечки принимали груз и растаскивали по строению, укрепляя и поднимая его. Вдруг над крепостью показалась голова огромного дракона…

— Карпенко, я с тобой разговариваю, — проговорила голова голосом Николая Вадимовича.

Роман кисло посмотрел на хитрого и опасного врага. Наверное, опять мамку собирается вызывать. От этой мысли ему стало как-то зябко, крепость разваливалась, возвращая на место тяжелый обшарпанный стол. Только дракон остался, приняв знакомый облик.

— Скажи, Роман, что из тебя вырастет? — грустно поинтересовался Николай Вадимович.