По образу и подобию (СИ)

Никогда не думала, что Агнесса Ильинична может быть такой строгой. Обложила меня учебниками, каждые два часа экзаменует на изученную тему, грызу гранит науки с утра до позднего вечера с небольшими перерывами на нормальную еду. Кажется, догадываюсь, как ее муж профессором стал.

Сегодня за завтраком уже взмолилась, суббота все-таки, выходной. И вообще, есть другая на свете жизнь, не одной ведь учебой заниматься. Посмотрела на меня Агнесса Ильинична внимательно, да и согласилась.

— Мне, Олечка, тебя очень жалко, — говорит, — но еще жальче будет, если ты конкурса не выдержишь. В этот институт со всего Союза едут, а страна у нас огромная.

После таких слов мне самой захотелось в учебники нырнуть. Но Агнесса Ильинична перевела разговор на Карпенко. Вижу, болит у нее душа. А у меня, разве, не болит? Позавтракали, убрали со стола, подошли к зеркалу. Смотрит на меня Агнесса Ильинична, переживает, руки в замок сцепила. Я коснулась ладонью стекла и вспомнила в деталях калитку, у которой с Ромкой стояли. Легкий холодок, — и пустота за рукой, портал открылся.

В Тиильдере почти вечер, у нас такая разница, как если бы Аримания находилась где-нибудь в Австралии. Это мне Ромка рассказывал, вычислил каким-то образом. Хорошо, что зеркало до пола, удобно. Перешагнула, подала руку Агнессе Ильиничне. Вот мы рядом с домом Карпенко. Что плохо, совершенно забыла про зиму, в Ленинграде-то лето, да еще эта учеба. Зима в Аримании не так, чтобы совсем зима, но сегодня снежок нападал, холодно. Только не возвращаться ведь из-за этого. Не успела развеять портал, Агнесса Илинична уже на крыльце.

— Здесь они и живут?

Кивнула утвердительно. Думала, Агнесса Ильинична стучать будет для приличия, но нет. Так-то у нее все строго по правилам, но если особые обстоятельства, то можно и без правил. «Иногда полезно все упростить».

— Почему гостей не встречаете? — громко заявляет Агнесса Ильинична с порога.

В коридор выскакивает Егор Николаевич, одетый в линялые штаны и майку. Щетина на щеках. Его глаза расширяются то ли от того, что меня увидел, то ли из-за Агнессы Ильиничны.

— Егор, — удивленно протягивает Агнесса Ильинична, всем видом демонстрируя, что испытывает очень неприятный шок.

— Агнесса Ильинична?

Никогда не видела, чтобы Егор Николаевич краснел.

— Извините, — бросает быстро и исчезает в комнате.

А из столовой выходит Наташа. Глаза заплаканные. Так и замерла в дверях, увидев нас.

— Родная моя, — голос Агнессы Ильиничны дрогнул.

— Тетушка? — Наташа растерянно хлопает глазами.

Миг — и вот они крепко обнимаются.

— Не думала уже, что свидимся, — теперь и у Агнессы Ильиничны глаза на мокром месте.

— Что же мы тут, проходите, — Наташа ведет нас в столовую.

Начала суетиться, на стол накрывать. Да не столько накрывает, сколько разговоры разговаривает. Засыпала Агнессу Ильиничну вопросами про все на свете. И про магазины, и про политику, и про соседей каких-то. Я присела тихонько в сторонке, не мешаю.

— Все благодаря Олечке, — вспоминает про меня Агнесса Ильинична, — ой, а где Роман? Так хочу на него посмотреть, Олечка говорит, вырос просто красавец писаный.

— Ушел он от нас, — Наташа опустилась на стул.

— Как это ушел, куда? — заволновалась Агнесса Ильинична.

— На отдельную квартиру, самостоятельно жить теперь будет.

— Так это ведь прекрасно! Взрослый мужчина не должен жить с родителями, — рассудила Агнесса Ильинична.

Наташа глянула на меня и отвела взгляд.

— Поскандалили они сильно с Егором, сказал, что ноги его больше в нашем доме не будет. Что нет у него больше отца, — Наташа всхлипнула и уткнулась лицом в фартук.

— Ну это он зря так, конечно, — растерялась Агнесса Ильинична.

А потом посмотрела задумчиво на открытую в коридор дверь.

— Егор! Ты бы поздоровался хоть, что ли.

Вошел свежевыбритый и одетый с иголочки Егор Николаевич, неловко подобнял Агнессу Ильиничну. Тем временем Наташа пирог из духовки достала.

— Вот, испекла, надеялась, Рома придет. А потом думаю, кому. И тут вы. Значит, не зря старалась, — Наташа грустно улыбнулась.

Мне стало совсем неловко.

— Агнесса Ильинична, я его сейчас приведу, — говорю.

Вышла в коридор и сосредоточилась на Романе. Смотрю, сидит в какой-то комнате у окна, толстый справочник читает. Тихонечко подкрадываюсь.

— Ты чего это родителей обижаешь?

От неожиданности тот даже книгу выронил.

— Вернулась!

Схватил меня в охапку, сдавил так, что не вдохнуть.

— Больно же, — попыталась вырваться, но куда там.

— Я думал, ты навсегда ушла, да я… — прохрипел над ухом Ромка.

А потом замолчал. Так и стояли, только слышно было, как гулко бьется его сердце.

— Оль, не слушай моего батю, — прошептал, когда немного успокоился.

— Вот еще, я вообще никого не слушаю.

— Вот и правильно, — Ромка даже немного взбодрился.

Но рук не разжал, словно боялся, что сбегу.

— Я вот тут подумал, переезжай ко мне. Нет, правда, а чего тянуть? Хочешь, давай свадьбу сыграем. Знаешь, как мне без тебя плохо.

От такого заявления мое сердце тоже чуть не выскочило.

— Ром, давай не будем спешить. Твой отец ведь и правда в чем-то прав.