По осколкам разбитого мира (СИ)

Ее отец. Уставший, опустошенный, потерянный. На руках шрамы — здесь их некому было излечить, борода, которой прежде у него никогда не было. Но он был здесь, и разделяли их только прутья ненавистной клетки.

— Алексия, тебе нельзя быть здесь! Они в любой момент могут вернуться!

— Я должна была удостовериться, что ты здесь. — Застрявший в горле ком мешал говорить. — Что ты не умер, что твое тело не поглотила Бездна.

— Ты нашла мои подсказки? Расшифровала дневник?

— Нашла. Расшифровала. Но это ни к чему не привело. Сновидица… кажется, она мертва.

Огонек в глазах отца, который и так едва теплился, окончательно потух.

— Не может быть. Я… я боялся этого, но надеялся…

— Есть другой способ провести обратный ритуал? Откуда ты вообще узнал о ритуале, о Сновидице?

— Эта долгая история, — устало обронил отец. — Но я не знаю способа прекратить слияние Бездны и Альграссы. Только она, она все знала. Но и Сновидица ошиблась — такого исхода для обоих миров она не ожидала.

— Прости, что не смогу тебя освободить, — глотая слезы, сказала Алексия. — Но я не могла не прийти сюда, не могла и дальше мучиться сомнениями, жить в страхе, что тебя нет. Джувенел — он Скользящий — он сказал мне, что у него есть друзья, такие же, как он и так же, как он, ненавидящие Венетри. Мы отправимся к ним. Мы найдем способ освободить тебя… освободить всех вас.

— Не думай об этом, милая, — горячо зашептал отец. — Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности. Уходи отсюда, и больше не возвращайся.

Алексия попыталась возразить, но он прервал ее жестом — взмахнул рукой, на которой был защелкнут браслет. С болью Алексия поняла — этот браслет отбирал у ее отца способность к магии.

— Ты должна внимательно выслушать меня. Это очень важно.

Алексия резко дернула головой. Ей показалось, или снаружи, за толщей кованой двери раздались чьи-то шаги?

— Ты ни в коем случае не должна доверять…

Дверь распахнулась. Как вспугнутая птица, Алексия ринулась в дальний конец коридора, тонущий в полумраке и лишь изредка освещаемый всполохами защитной магии на прутьях клетки. Надежного укрытия здесь не было, и Алексии оставалось лишь надеяться на то, что вошедший — или вошедшие — не пойдут так далеко и не заметят ее в темноте. Она до боли в лопатках прижалась к стене между двумя клетками и замерла, боясь даже дышать. Если ее обнаружат здесь, в тюрьме, ей придет конец.

Глава двадцать восьмая

Алексия услышала шаги, раздающиеся с разным ритмом — вошедших было двое, и только потом увидела два мужских силуэта. Они все приближались, но остановились на достаточно большом расстоянии от нее.

— Ну что, — проговорил один из них со странным акцентом, — сегодня ты наконец будешь говорить?

— Ни за что.

Алексия похолодела — говорившим был ее отец.

— Ох, Эйб, ты делаешь большое одолжение нашим алхимикам, позволяя им проверять на тебе их новейшие яды.

Алексия прикрыла глаза. Значит, отца действительно пытали.

— Эйб, что ты знаешь о Слиянии? — елейным тоном, от которого по ее телу поползли противные мурашки, спросил голос с акцентом.

— Вы ничего от меня не добьетесь.

— Добьемся. — В голосе незнакомца звучала откровенная насмешка. — Ты крепок, но ты не из стали. Рано или поздно, но ты сломаешься.

— Осади, Ганн.

При звуках этого голоса ее сердце замерло в груди — противоестественно, до боли замедлив свое биение. Нет. Этого не может быть. Просто показалось.

Второй силуэт приблизился к клетке. Алексия видела только профиль, да и то нечетко — на таком расстоянии и при недостатке света лица не рассмотреть.

— Эйб, в твоих же интересах рассказать нам то, что написано в дневнике. Ты знаешь, что стало причиной Слияния. И нам нужно это знать. И — Ганн прав — ты не сможешь сопротивляться нам бесконечно.

Алексия пришлось зажать себе рот рукой, чтобы наружу не вырвался крик. Она прикрыла глаза, умоляя себя стоять ровно, но ноги едва держали ее. Это действительно был он.

Голос второго Венетри принадлежал Кристоферу. Ее любимому. Ее жениху и будущему супругу.

Теперь Алексия знала, что значит — разбитое сердце. Словно кто-то тронул его ледяной рукой, и оно перестало биться. А потом раскололось на мириады осколков, и они падали, падали… Все внутри нее оледенело. Заледенела душа, и она, наверное, даже бы не удивилась, если бы капающие с глаз слезы превратились бы в осколки льда.

— Кристофер, тут кто-то есть.

— Что? — Силуэт развернулся в ее сторону.

А Алексии вдруг стало все равно. Пусть они найдут ее, пусть посадят в одну клетку с отцом.

— Всплеск чужих эмоций, чужой силы, — туманно объяснил голос с акцентом.

— Чужая энергия.

— Так найди ее обладателя, — зашипел Кристофер.

И Ганн, пройдя несколько шагов по затемненному пространству тюрьмы, нашел. И выволок Алексию за волосы. Все, что она сумела — вывернуться, едва не свернув кисть Ганна.

Все, что она хотела — взглянуть в глаза жениху.

Кристофер побледнел. Наверное, Алексия — последняя, кого он ожидал здесь увидеть.

— Ты, — прошептал он.

Алексия молчала — ледяные осколки впились в горло, мешая говорить, мешая даже дышать.