По осколкам разбитого мира (СИ)

Дани нежно погладила Вейна ладонью по щеке. В этом жесте Алексия не углядела никакого романтического подтекста, лишь сестринскую боль и дружеское участие. Вейн издал урчащий звук и снова улыбнулся. Глаза Алексии защипало.

— Самое страшное не то, что сотворили с его телом, ведь оно — всего лишь оболочка для его души. Для меня он всегда был и будет красавцем Вейном, с которым мы вместе скользили по межпространству. Страшно то, что из-за экспериментов Венетри он потерял себя. Эти чары… они что-то сделали с его рассудком. И это — для нас, для меня — оказалось больнее всего.

— Мне жаль, Дани, — прошептала Алексия. — Мне правда очень жаль.

Дани шумно втянула носом воздух. Ее глаза увлажнились, но на щеку не пролилось ни капли — целительница изо всех сил пыталась держать себя в руках.

— Я верю тебе. И все же… Я показала это не для того, чтобы вызвать сочувствие. Я хотела показать, что Венетри — невероятно опасные враги. Непредсказуемые. Безжалостные. Они не остановятся ни перед чем, сломят любую преграду, лишь бы добиться своей безумной цели — подчинить себе саму суть магии. Я показала тебе это, чтобы у тебя были силы для борьбы с ними. Каждый раз, когда на нас нападают ассасины Венетри и в мою душу холодной змеей заползает страх, я вспоминаю Вейна. И мои руки твердеют, а страх превращается в ярость. И сейчас… мы собираемся нанести Венетри визит, и понятия не имеем, к чему приведет наша затея. Ты думаешь, мне не страшно? Страшно, и еще как. Ведь я не так сильна, как Вецвольд, Джувенел, Харм или даже Рейнара. И часть меня желает зарыться в землю, как испуганный зверек, скрыться, вместо того, чтобы по собственной воле идти в капкан зверю. И сейчас самое время напомнить самой себе, ради чего я это делаю. Напомнить, что есть что-то и похуже смерти.

Дани замолчала, но было очевидно, что говорит она про Вейна, чьи страдания не заканчивались… и не закончатся никогда.

— Возможно, в тот момент, когда я вкусно и сытно ем, находясь в тепле, болтаю с Эбби и расточаю улыбки, моего отца пытают, — тихо сказала Алексия. — А я бессильна сделать хоть что-то. Но я отомщу Венетри за все, что они сотворили.

Дани в упор взглянула на нее.

— Я вижу — ты сильная девочка. Если бы ты была Скользящей, уверена, ты была бы одной из нас. А теперь пойдем. Нужно готовиться к штурму лаборатории. Ты уже была там однажды, Джувенел — дважды. В третий раз Венетри от нас не уйдут. И мы освободим твоего отца, наших друзей и просто несправедливо брошенных в клетки подобно бешеным псам.

Они вернулись к Скользящим, занятым каждый своим делом в общем зале. Джувенел вновь учил Эбби рунам, и Алексия была уверена — инициатива исходила от сестры. Похоже, Абигайл твердо вознамерилась в будущем стать рунным магом. Алексия некоторое время посидела рядом, послушала, но решила не мешать разговору учителя и ученицы.

Подошла к Харму, обаятельному блондину.

— Я вчера видела, как ты зачаровывал стрелы, — начала она.

— Будем честны — как я пытался зачаровать стрелы, — с обаятельной улыбкой поправил стрелок.

Алексия рассмеялась.

— Да, верно. Я могла бы помочь тебе — не то, чтобы я была очень сильна в стихийной магии, но несколько раз она меня всерьез выручала.

Харм оживился.

— Конечно! Огненные стрелы стали бы неплохим оружием для штурма лаборатории. Джувенел мог бы мне помочь, но он пока занят с твоей сестрой. К тому же, как он мне объяснил, руны хорошо подчиняются лишь своему хозяину, на чьем теле нарисованы руны изначальные — кажется, он называет это так. Не пойми меня неправильно, выглядит он здорово и девушкам, вроде бы, нравится, но… боюсь мне руны-татуировки не очень пойдут.

Алексия с улыбкой помотала головой, но ничего не ответила. Ей было приятно общаться вот так, обмениваясь незатейливыми шуточками, но… она не хотела, чтобы Харм решил, будто она флиртует с ним. И не хотелось подпускать к себе кого-то ближе установленных границ. Даже… Джувенела, который, вырисовывая на листе бумаги руну для Абигайл, изредка бросал осторожные взгляды на Алексию.

Не сейчас, когда сердце еще кровоточит.

Алексия кивнула и села рядом с Хармом. Зажав наконечник стрелы в руках, призвала огненную стихию. Сталь тут же полыхнула словно бумага, и Алексия выронила стрелу на каменный пол — благо, что не на шкуру.

— Признаюсь, и мой план был не совершенен.

Они синхронно рассмеялись. Джувенел резко оглянулся, и в его глазах Алексия увидела нечто такое… неужели это ревность? Ей трудно было судить, правильно ли она истолковала взгляд рунного мага — Кристофер никогда ее не ревновал, да и она никогда не давала повода, общаясь с мужчинами исключительно вежливо, не допуская ни малейшей двусмысленности… до того момента, как познакомилась с Джувенелом. Их странная встреча, чары отца, столкнувшие их вместе… И Алексия бы решила, что все это продиктовано свыше, но… Не вовремя, все так не вовремя.

От мыслей о Кристофере смеяться ей расхотелось. Она сосредоточила свое внимание на стрелах, пытаясь понять, как зажечь их и не поранить при этом руки. Выходило не очень.

Спустя пару часов Харм сжалился над Алексией и сказал: