По осколкам разбитого мира (СИ)

Мири попыталась рассказать о Кристофере — дескать, он приходил, и был встревожен сообщением о том, что обеих хозяек в прошлые ночи в Альграссе не было. Алексия остановила ее монолог — ни думать, ни говорить о несостоявшемся супруге ей не хотелось. Какова наглость — после всего, что ей пришлось пережить, после правды, которая обрушилась на нее словно лавина, Кристофер посмел явиться в ее дом! Дом, порог которого ему больше никогда не переступить.

За несколько мгновений до Слияния, которое они встречали втроем — Алексия, Абигайл и Мири, служанка спросила с надеждой, смешанной со страхом:

— Вы ведь вернетесь?

— Мы вернемся, и вернемся вместе с отцом.

Прежде, чем Слияние поглотило их, Алексия успела увидеть изумление в глазах Мири.

Отныне Алексия не хотела тратить больше ни минуты на Альграссу, пока ее отец не окажется на свободе. Прежний мир остался за гранью. Отныне Бездна — ее странный, пугающий дом.

Однажды ночью, когда Алексия возвращалась с утомительной тренировки с Рейнарой в свою спальню, из другой комнаты навстречу ей вышел Джувенел. Она скользнула взглядом по его лицу, по горящим на руках серебристым рунам, и в груди возник странный трепет, который привел в смущение ее саму.

— Как ты?

— Хорошо.

— Алексия, я… — Джувенел сделал шаг вперед, вдруг оказавшись так близко — на расстоянии ладони. — Я же чувствую, что между нами что-то изменилось, и не могу понять, почему. Ты избегаешь меня, отводишь взгляд, когда случайно сталкиваешься с моим… Я должен понять, что я сделал не так. Я должен это исправить. Я не хочу… не могу видеть тебя такой. Ты мучаешь меня…

Он говорил так страстно, так проникновенно… Сердце Алексии гулко билось в груди, горло враз пересохло.

— Если это из-за того, что я сказал тебе тогда… Про то, что к тебе чувствую… Извини. Я не хотел, чтобы ты отдалялась. И по-прежнему не хочу.

— Прости, Джувенел. Просто я… Меня предал мой любимый человек, и время сглаживает эту боль — и от предательства, и от ушедшей любви, — но очень медленно. Слишком медленно. Но хуже всего другое. Боюсь… Боюсь, я уже никогда и никому не смогу верить.

— Мне ты можешь доверять всегда.

Алексия помотала головой. Она видела боль, отразившуюся в глазах Джувенела — почти зеркальное отражение ее собственной. Знала, что эту боль причинила ему она. Но ничего не могла с этим поделать.

Тот, кто долгие годы назывался ее другом, а после — женихом, тот, кто шептал ей слова любви и говорил, что не может дождаться, когда она станет его женой, похитил ее отца — или же позволил другим это сделать, что его вины не умаляло. Каждый день видел ее мучения, ее бесконечные поиски, но ничего не сказал. Хотел использовать ее, чтобы расшифровать дневник, а после сочетаться с ней браком как ни в чем не бывало. Жить, запутавшись в паутине собственной лжи, и продолжать нашептывать ей на ухо нежные признания в любви.

Вера Алексии в людей пошатнулась, треснула, как хрупкое стекло. И она не знала, что способно это изменить.

Джувенел кивнул и развернулся, чтобы уйти. Остановился.

— Если ты когда-нибудь захочешь поговорить со мной, о чем-то поделиться… Если тебе нужно будет дружеское плечо — помни: я всегда рядом.

И ушел, оставив Алексию в одиночестве, с дрожащими от переполняющих ее эмоций руками.

На следующее утро Скользящие вновь собрались внизу, чтобы, позавтракав, приступить к тренировкам. Но этот день обычным не был… Алексия практиковалась в стихийной магии, зачаровывая на лету стрелы Харма, в нескольких шагах от схлестнувшихся в схватке на мечах Джувенела и Вецвольда, когда до ушей ее донесся жуткий грохот.

Стрела Харма, улетевшая в сторону, ударилась наконечником о каменную стену и упала на пол. Джувенел и Вецвольд, застыв на мгновение, почти синхронно бросились вперед, к источнику шума… и тут же были отброшены назад мощной взрывной волной.

Харм упал на колени, а потом и вовсе завалился набок, очевидно, пораженный парализующими чарами. Алексия, с расширившимися от ужаса глазами смотрела на каменную арку, где застыла… Шелана Вескерли.

Быть того не может.

Поодаль громила с серой кожей держал за плечи отчаянно вырывающуюся Рейнару. Дани и Эбби нигде не было видно, но на их помощь рассчитывать точно не приходилось.

Алексия едва успела вскинуть руки, как услышала низкое рычание. Волколак с черной шерстью, припадая на мощные лапы, крался к ней. Пасть оскалена, в глазах цвета крови — бесконтрольная ярость. Это Алексию не остановило. Но прежде, чем ей удалось наложить чары, руки свело судорогой — от кончиков пальцев до занывших плеч.

— Нет, милая, этого тебе сделать я не позволю, — пропела леди Вескерли.

Алексия поняла, что совершенно бессильна что-либо сделать — она могла лишь стоять и смотреть, внутри сгорая дотла от злости. Пять Скользящих и она сама оказались беспомощны, как дети! Но в глубине души Алексия понимала — виной тому эффект неожиданности.

А в голове, перемежая мысли, полные злости и разочарования, метались совершенно другие: как Шелане Вескерли удалось их найти? Как удалось пройти сквозь защищенную магией дверь? И… что она вообще здесь забыла?