По острию любви

— Ну, он тебе точно не рассказал, как это всё примерно у нас происходит. Много шума, выпивки в два раза больше, чем обычно. И возможно, могут начаться проблемы. Эти две компашки вроде как пытаются сохранять нейтралитет и даже типа дружить, но могут и подраться, так что если начнётся заварушка, то отходишь как можно дальше от этих пьяных дебилов. А вообще, лучше уходи из зала, поняла?

Киваю, давая знать, что всё поняла.

Вскоре стал прибывать народ. Даже Громов появился в компании пятерых мужчин, с которыми он тут же уселся в своей випке. Впервые я видела его таким расслабленным и улыбающимся. Но любоваться или следить за ним мне было уже некогда. Приходилось пчёлкой кружить по залу, практически бегая между столиками, обслуживая всё приходящих и приходящих клиентов.

Машка оказалась права. Во всём.

Драка началась примерно в три ночи. Самое удивительное, что именно Громов её начал.

И получается, что вроде как … из-за меня.

— Как насчёт того, чтобы выпить с нами, красотуль? — немного заплетающийся бас звучит мне прямо в ухо, когда я принимаю очередной заказ. — С Громом я договорюсь.

За этим столиком сидят байкеры, как я поняла. И в последний час каждый из пятерых мужчин пытается заигрывать со мной, отвешивая комплименты.

Чужие мужские ладони появляются на талии, и меня охватывают чувства неприязни и протеста.

Напрягаюсь и пытаюсь скинуть руки мужика, отступая в сторону. Ничего не получается, и я оказываюсь прижата к крепкому мужскому телу.

— Да ладно тебе, красотуль, — ржёт этот кабан, когда я упираюсь ему в плечи ладошками, пытаясь оттолкнуть. Его друзья тоже начинают смеяться.

— Отпустите, пожалуйста, — как можно твёрже произношу, хотя голос начинает дрожать. — Мне нужно работать.

Мой взгляд мечется по сторонам в поиске хоть какой-нибудь поддержки от своих, но сердце бухает вниз, когда понимаю — её не будет. Все в такой запаре, что никому нет дела до меня.

— Так твоя работа как раз и состоит в том, чтобы клиент остался доволен, — глаза мужика сужаются, а в голосе чётко прослеживается недовольство моими слабыми попытками выскользнуть из его объятий. — А доволен я буду…

— Отпусти девушку. Быстро! — яростный рык за моей спиной заставляет всю компашку разом заткнуться и перестать веселиться.

С облегчением выдыхаю, узнавая голос Дениса.

Глава 18

— Да ладно тебе, Гром, — мужик оборачивается в сторону Громова, продолжая прижимать меня к себе. — Я всего лишь… — он резко затыкается, как только видит выражение лица Дениса.

Впрочем, я его понимаю.

Мне самой становится не по себе от того, что я вижу. Глаза горят чёрной злобой, а желваки так и перекатываются на заостренных скулах. Даже щетина не может скрыть этих волн.

Чистая звериная ярость — именно она сейчас обуревает Громова.

— Пошла отсюда, — сквозь зубы произносит Денис, подходя к нам.

Меня наконец-то отпускают, и я стремительно убегаю.

Находясь на достаточно безопасном расстоянии, оборачиваюсь и вижу, как кулак Громова врезается в челюсть того мужика.

Дальше начинается какой-то форменный ад.

Начинают драться, кажется, все мужики, которые в этот момент находятся в баре.

Крики, маты, визг, звуки бьющейся посуды и треск перевернутых столов — всё это перекрывает даже музыку, которая в это время достаточно громко звучит в баре.

Ко мне подлетает Машка и, схватив за руку, тащит за собой в сторону двери, ведущей из зала в подсобные помещения.

Там, в коридоре мы замираем, опираясь на стену и тяжело дыша.

— С почином тебя, что ли, — с иронией произносит подруга, когда переводит дух.

— Господи… господи… это же… ужас какой-то… — я практически заикаюсь.

В кино подобного рода драки выглядят совершенно по-другому. Как оказалось, в реальности видеть такое очень страшно.

— И что… что нам делать? Нужно в полицию, наверное, позвонить, — последнее звучит больше как вопрос.

— Никакой полиции. Щас мальчики наиграются в войнушку, разойдутся, а потом Гром сам всё урегулирует. Не в первый раз всё-таки.

Сколько прошло времени, когда всё стало затихать, а потом и вовсе прекратилось, я не знаю. Мне казалось, что вечность.

И всю это вечность я стояла и мысленно молилась, чтобы с Денисом всё было хорошо.

Вздрагиваю, когда открывается дверь и в коридоре появляются Громов и ещё кто-то. Кто ещё — не вижу. Вижу только Дениса и его лицо.

От его вида охаю, прижимая руку ко рту.

Одни глаз опух, под вторым наливается синяк, правая бровь рассечена, из неё течет алая кровь.

Всё внутри переворачивается, а в ушах нарастает гул. Ощущение, словно это меня побили, а не его.

Денис раздаёт команды тем, кто его окружает. А я даже смысла его слов не понимаю. Я словно в каком-то анабиозе — ничего не слышу, никого не вижу. Вижу только его суровое лицо, по которому течёт кровь.

Зажмуриваюсь крепко-крепко. А когда открываю глаза, вижу перед собой два зелёных бушующих шторма, в которых прослеживается обеспокоенность.

— Юль, ты как? — хрипло интересуется Денис. — Тебе плохо?

Я даже не заметила, как он оказался возле меня.

Его побитый вид и кровавые подтёки на лице в такой близи меня окончательно добивают.