По острию любви

Отрицательно качаю головой, чувствуя, как подгибаются ноги.

Когда я начинаю сползать по стенке, Денис сдавленно чертыхается и ловит меня, обнимая за талию.

— Ржавый, ты закругляйся тут сам, — отдаёт он приказ через плечо, после чего практически несёт меня по длинному коридору.

— Денис… Денис, что… подожди… — слабо сопротивляюсь я, пытаясь собрать мысли в кучу. — Тебе нужно в больницу. У тебя же всё лицо…

— Если кому и нужна больничка, так это тебе, — рычит он с досадой, захлопывая за нами дверь в его кабинете. — Видок, словно в обморок сейчас грохнешься.

Он усаживает меня на диван, после чего стремительно отходит и достаёт из шкафа аптечку.

Возвращается и, сев на низкий столик, стоящий перед диваном напротив меня, начинает рыться в коробке.

Из-за шока от всего происходящего я лишь глупо хлопаю глазами, наблюдая за его дёргаными движениями.

Приводит в чувство резкий запах нашатыря. Мужчина чуть ли не пихает мне в нос ватный диск, от которого несёт этим противным запахом.

— Я в норме, правда, — отпихиваю мужскую руку, отклонив резко голову назад.

— Так, стоп. Ты успела уйти из зала? Тебя кто-то задел? — яростные всполохи снова появляются в его глазах. — Ты поэтому плохо себя чувствуешь? Где тебя ударили? Ты запомнила того, кто это сделал? Я ж ему кадык вырву! — яростное рычание, которое быстро сменяется испуганным рёвом. — Юль, где ударили? Давай всё-таки скорую? Что у тебя болит?

От понимания того, что означают все его слова, накрывает такая огромная волна любви к этому мужчине…

У меня словно крылья вырастают.

Поднявшись на ноги, я смотрю на него сверху вниз.

Денис замолкает и смотрит настороженно на то, как мои губы сами по себе расползаются в улыбке.

— Болит, Денис. Сердце у меня болит, когда я смотрю на твоё лицо, — чуть ли не шёпотом произношу я, после чего Громов, кажется, застывает весь.

— Твою ж мать! — не опуская вниз головы, он крепко зажмуривается.

Ни он, ни я больше не произносим ни слова.

В полной тишине я роюсь в аптечке, доставая необходимое, и начинаю обрабатывать его раны на лице.

Нежным движением смываю уже подсохшую кровь на лице. Бровь уже перестала кровоточить и, промыв её, аккуратно заклеиваю рану пластырем.

Закончив, нежно, практически невесомо, провожу подушечкой указательного пальца под глазом, там, где наливается фингал.

Денис шумно сглатывает. Кадык дёргается вверх и вниз.

Перехватывает дыхание от этой картины.

Денис открывает глаза.

В них ничем не прикрытая похоть. А ещё решимость и признание, что он сдаётся. Сдаётся наконец-то своим чувствам ко мне, признаваясь самому себе, что в нашем противостоянии победила именно я.

Как и в прошлый раз, он дёргает меня на себя, усаживая на свои колени.

— Нахрен всё! — рычит прямо как озверевший в край зверь. — Не могу я больше, сука!.. Всю душу ты мне вымо… — замолкает на полуслове, после чего с бешеной страстью и напором, причиняющим хоть и небольшую, но такую сладкую боль, впивается в мои губы.

Глава 19

Следовало бы, конечно, немного притормозить, но не получается.

Не получается, сука, сбавить напор.

Адреналин, гуляющий по крови после драки, ещё не утих. А сейчас к нему добавилась ещё дикая похоть. И этот жгучий коктейль напрочь снёс всю мою выдержку.

Не отрываясь от губ Юли, я поднимаюсь на ноги и делаю пару шагов вправо, к своему письменному столу. Усиливаю напор своих губ и языка, стискивая девушку ещё сильнее в своих объятиях.

Усаживаю её на край стола и развожу стройные ноги в стороны, втискиваясь между ними и слыша сквозь барабанный звон в ушах треск ткани и звук падающих на пол каких-то вещей.

Она судорожно водит своими маленькими ручками по моим плечам и голове, так сладко постанывая, что член дёргается каждый грёбаный раз, как только раздаётся этот звук.

Натурально рыча, я отрываюсь от губ и впиваюсь в тонкую нежную шею. Руками нащупываю ворот женской блузки и дергаю её в разные стороны. Пуговицы отлетают только так, падая на пол с громким звуком.

Похер. Мне уже на всё похрен. Кажется, начни сейчас Юля сопротивляться и отталкивать меня, по какой-то причине передумав, даже это меня уже не остановит.

Пора было признаться самому себе, что я проиграл в этой борьбе.

Впрочем, если по честноку, это случилось в тот самый момент, когда я увидел, как её зажимает Барон, а взгляд Юли становится настолько испуганным, что она, кажется, сейчас в обморок грохнется.

Красное марево ярости и злости накрыло меня в один миг.

Как оказалось, я вообще не могу вынести вот такого её вида — беззащитного и напуганного.

К этому моменту улетает следом за пуговицами куда-то в сторону и наша верхняя одежда: футболка и её блузка с бюстиком.

Склонив голову, перемещаюсь к женской груди и присасываюсь к соскам. Облизываю их с хриплым стоном, прикусываю, с торжеством чувствуя дрожь, которая проходит по всему женскому телу.

Сжимая слегка ладонью её шею, давлю вперёд, укладывая девушку на спину.

Тяжело дыша, отрываюсь от груди и жадно обозреваю представшую перед моими глазами картину.