По остывшим следам

– А… – Полицмейстер шлепнул ладонью по столу. – Прихватили в Забулачье сбежавшего из Самарской тюрьмы арестанта. С револьвером и кинжалом! А в Собачьем переулке открыли тайный притон разврата. Даже в пригороде все перевернули вверх дном и схватили в Больших Дербышках удальца, что грабил дачников. Но тех, кого искали, не нашли. Думаю, их теперь и в городе нет. Сели в Устье на пароход и уплыли.

– А кто передал беглецам пилки, выяснили?

– Не удалось. Есть люди на подозрении, из тюремных служителей. Но улик никаких. Мы их, конечно, выгоним, однако вывести на главаря они не смогут.

– Следует начать поиск упомянутого главаря. Вязальщиков – мозг, организатор и потому уехать не может, у него тут дела. Надо оружие украденное вывезти, концы спрятать, продавцов ободрить, чтобы не боялись. Что предлагаете?

Полицмейстер привычно начал жаловаться. В Казани сейчас проживает 174 000 человек. Имеется шестнадцать пригородных слобод: Бакалда, Устье, Адмиралтейская, Большая и Малая Игумновы, Ягодная, Гривка, Козья, Хижицы, Три стройки, Немецкая Швейцария, Русская Швейцария, Окружная лечебница, Поповка, Дальне-Архангельская и Ново-Татарская. Еще две слободы – Дальняя и Ближняя Пороховые – в черту города не входят, но тесно с ним связаны. В городе 300 кварталов и 9000 жилых домов. На все про все 295 пеших полицейских и 30 конных. Резерв отсутствует, штаты всегда не заполнены. Казарм для житья нет даже для семейных городовых. По закону от 31 января 1906 года полагается иметь по одному городовому на каждые 400 душ населения обоего пола. Но в Министерстве финансов до сих пор считают жителей Казани по переписи 1897 года! Тогда было 129 999 душ, вот их и берут в расчет. Софистика-казуистика! Хорошо хоть после событий пятого года, когда все вокруг полыхало, чуть повысили жалованье. Городовым младшего оклада с четырнадцати рублей подняли до двадцати, а старшего – с семнадцати довели до двадцати пяти рублей. Эти новые оклады пока удерживают людей. Но служба тяжелая, неблагодарная и опасная. Сколько еще будет продолжаться такая недальновидная политика?

– Вопрос не ко мне, а к министру финансов Коковцову, – осадил жалобщика Лыков. – Чего плакаться? Так по всей империи. Вы дело предлагайте.

После этого разговор перешел в рабочее русло. Как искать в большом городе человека без особых примет? И паспорт у него наверняка на другое имя. Васильев ухватился за тот факт, что Вязальщиков побывал в Африке, и предложил:

– А вы сходите, Алексей Николаевич, в Общество археологии, истории и этнографии. Это при университете.

– Зачем мне туда идти? – усомнился питерец.

– Вдруг там что-то знают про вашего африканца? Мало ли… Заходил человек, приезжий, нездешний. Может, смотрел коллекции да и сболтнул, что жил в Африке…

– И вывез оттуда браслеты, которыми удобно убивать людей? – съязвил сыщик. Но, подумав, согласился, что в этом предложении есть смысл.

В конце разговора вернулся Уразгильдеев, которого послали за половым Аггеем из пивной «Жигули». Околоточный доложил, что труп официанта обнаружили в подвале дома Чарушина, в котором располагается пивная. Заманили и перерезали горло. Тем же самым способом, да. Ниточка оборвана. Разговоры с обслугой ничего не дали. Смуглого человека, который крутился бы возле парня, не вспомнили. Он никому не говорил о том, что является связным, имен не упоминал, жизнь вел незаметную.

Лыков и не надеялся на удачу с этим Аггеем. Но его поразила жестокость главаря. Как легко он отнимает человеческие жизни… Что сотворила с ним судьба? Где он научился ценить голову людей в полушку? Монстр, чудовище – или жертва страшных обстоятельств, которые искалечили его душу? Иона Оберюхтин, которому самому гореть в аду, говорил, что его хозяин – черт. Пока так оно и выходит. Вязальщиков не оставляет свидетелей и опережает сыщика на шаг-другой. Что, например, он делает сейчас? Может быть, режет горло профессору Катанову? Согласно казанскому адрес-календарю, именно Катанов является председателем Общества археологии, истории и этнографии. Поежившись от такой мысли, Алексей Николаевич устремился в университет. А Делекторскому велел помочь полиции допрашивать оставшихся в их руках членов банды Варехи.

У общества оказался собственный музей. Он расположился в корпусе историко-филологического факультета. Профессора Катанова не было, зато отыскался его товарищ, профессор Александров. Но сначала сыщик обошел шесть комнат музея. К его разочарованию, предметы из Африки почти отсутствовали. Было много других экспонатов: старинная керамика из раскопок, античные монеты, кавказская чеканка. Лишь в последней комнате сыщик увидел предметы из Магриба. На зеленом сукне лежало массивное кольцо из змеевика. Подпись под ним гласила: «Кольцо-доспех с правой руки туарега. Предохраняет его от ударов вражеской сабли, с одной стороны, а с другой – увеличивает силу собственного удара. Предоставлено в дар музею Б.А. Люпперсольским». Рядом лежали копье с четырьмя зазубринами, кинжал и щит из кожи антилопы – вооружение туарегов. Все они также были подарены Люпперсольским.