По остывшим следам

Лягушатники сначала ершились и уходить не хотели. Отношения обострились до крайности. Англия пригрозила, что развяжет войну, если Фашода не будет освобождена. И французы сдались, увели свой отряд, что вызвало в стране бурю негодования. Едва-едва две великие державы не сцепились между собой из-за колониального спора.

– При чем тут Артамонов и Люпперсольский? – недоуменно спросил Алексей Николаевич. – Они мелкие фигуры для такой большой политики.

– Сейчас объясню, – ответил жандарм. – Артамонов все изложил, тут его подпись. Дело в том, что он едва не угодил в этот самый кризис. Войска негуса вышли походом к Белому Нилу. А именно колонна дадьязмача Тасамы. Это по-ихнему полководец… С войсками двигались пара французов и наш полковник при двух казаках конвоя. Бравые ребята Тасамы разогнали дикие местные племена, которые никому не подчинялись, и оказались на берегу. И поделили реку. Правый берег взяли себе, объявив его абиссинским. А левый подарили французам. Артамонов лично переправился через Нил, будто бы даже вплавь! И установил на том берегу французский флаг.

– Для чего он это сделал? – не понял сыщик. – С какой стати русский полковник поднимает в Африке французский флаг?

– Того требовали в тот момент дипломатические интересы, – пояснил жандарм. – Абиссинцы опасались вторжения британцев. И спешили закрепить за собой северную границу по Белому Нилу. Французы, которые не собирались нападать на негуса, казались тому подходящими соседями. Эдаким буфером между ним и англичанами. А у Петербурга с Парижем уже имелся союзный договор. Можно сообразить на троих… И Менелик по совету Артамонова уступил левый берег Франции. Что самое удивительное, англичане съели это. Они согласились с новой границей Абиссинии и не оспорили действия русского советника. Фашодский кризис едва не привел к большой войне, вот британцы и не решились идти на скандал второй раз. Артамонов приобрел в русской армии кличку Нильский крокодил, которой законно гордится. Менелик дал ему свой орден, французы – свой. В марте девяносто девятого года Крокодила принял государь, вместе с обоими казаками, кстати. Станичникам вручили аннинские медали, полковнику – Владимирский крест третьей степени. Так вот… – Калинин поднял на собеседника хитрые глаза: – Уже подбираемся к вашему путешественнику, Алексей Николаевич. Артамонов пробыл в походе к Нилу несколько месяцев. Потерялся для начальства. И военный министр Куропаткин послал на его поиски поручика Арнольди. По счастью, поручик встретил исчезнувшего героя на полпути к столице. Они вместе вернулись в Аддис-Абебу и выяснили, что англичане откуда-то знают все подробности приключений Артамонова. Содержание его рапортов, разговоры с негусом. Вплоть до деталей!

– Предатель?

– Да. Изменник в русской миссии. Который сообщал лорду Китченеру обо всех дипломатических секретах русско-абиссинских отношений.

– И кто был этот человек?

– Выяснить не удалось. В Аддис-Абебе тогда болталось множество русских. Персонал госпиталя, наша дипломатическая миссия, духовная, торговцы, военные… В числе прочих, как сказал Артамонов, подозревали и Люпперсольского. Очень сильно подозревали! Но допросить не успели. Он поспешил отправиться в путешествие в глубь Африки.

– Где и попал в плен к племени туркана, – вспомнил сыщик.

– Ну, это он вам сочинил сказку про плен. А чем в действительности занимался, мы не знаем. И вот, Алексей Николаевич, думаю я, что дело было так…

Калинин отложил бумаги, откинулся на спинку стула и устало потер лоб.

– Дело было так, – повторил он. – Люпперсольский понял, что попал под подозрение. И счел за лучшее исчезнуть. Надолго, в дебрях, чтобы о нем забыли. И объявился спустя год на Дальнем Востоке под чужим именем.

– А как же он снова стал Борисом Андреевичем?

– Да просто все, – махнул рукой полковник. – Вы знаете, что заграничные паспорта в России одноразовые. Их отбирают на таможне при возвращении. Так вот, я выяснил, что паспорт Люпперсольского сдан не был. То есть он попал в страну другим путем. Через Китай! Считайте сами. Ваш приятель исчез в Африке в начале девяносто девятого. У Янковского появился в девятисотом. Через год навестил Петербург и Москву, напомнил о себе в Географическом обществе, статейки в журналах тиснул. Но задержаться в столицах побоялся – вдруг вспомнят в Военном министерстве о своих подозрениях? И вернулся в Забайкалье. Поступил в канцелярию Алгачской каторжной тюрьмы в девятьсот втором году, а исчез оттуда в девятьсот четвертом. После того, как подобрал Оберюхтина для кражи и нашел покупателя на икону… Мы запросили Читу, но они могли сообщить нам лишь самые общие сведения, все документы негодяй сжег, перед тем как сбежать. Дальше вы знаете. Осел в Казани, где обаял старуху Казем-Бек и уговорил ее подделать формуляр – на всякий случай, чтобы сбить всех со следа. С вами это удалось ему вполне. Ну, Алексей Николаевич, убедил я наконец? Люпперсольский и есть оборотень, гроза тигров и хунхузов.

– Ой! Вовремя напомнили. – Алексей Николаевич полез в карман. – Я как раз получил письмо от Янковского.