По правилам и без (СИ)

Я, признаться, всю жизнь думала, что такое бывает только в кино: из тонированной машины высыпали этакие бритые братки и направились к нам уж точно не для того, чтобы спросить дорогу до библиотеки. Дима, надо отдать ему должное, не растерялся: тут же ударил в солнечное сплетение первого приблизившегося к нам, а потом для верности приложил кулаками по голове, и готов был ударить второго… но только в дешевом кино юный герой может запросто тягаться с несколькими здоровыми мужиками, у которых, к тому же, в руках пистолеты.

— Не дергайся, герой, — пугающим и противным голосом сказал тот, что повыше, — и мы ничего ни тебе, ни твоей подружке не сделаем. Подними руки вверх и медленно сделай два шага вправо.

Выполнил ли Дима требование, я так и не поняла: второй «браток», чем-то напомнивший мне Голлума из «Властелина Колец», ухитрился за это время достать откуда-то платок, пропитанный, скорее всего, хлороформом. И последней моей осмысленной мыслью было то, что героинь обычно не похищают в пижамах и наркоманских тапочках.

Глава 12. Наказание

Пара слов от автора:

1. Прошу прощения за долгую задержку: уезжала на экскурсионную поездку, а там, даже если бы был интернет, сил что-то писать все равно бы не было.

2. Эта часть мне не нравится чуть менее чем полностью, но что-либо убирать или вообще переписывать (что и того лучше) я не стала по одной-единственной причине: затевалось все ради одного-единственного пункта, в другом контексте который вместить было бы нельзя. И еще тут все сумбурно, странно и плохо, но в следующей главе я обещаю реабилитироваться. И вообще, это все Москва на меня так влияет, да.

3. Если ставите минус (предчувствую их левой пяткой), объясните, пожалуйста, почему. И сильно не ругайте, если можно.)

Ваша раскаивающаяся neereya

________________

— Что там эти, не очнулись?

Странно, но именно на этой фразе, произнесенной в соседней, должно быть, комнате незнакомым голосом, я открыла глаза.

— Неа. Ничего, скоро выспятся, и поговорим. Только надо было их каждого в отдельности сковать, а то по руке свободно, мало ли… — ответил второй голос, такой же неприятный.

— А ты, блять, найди сначала вторые наручники. Не веревками же их вязать, в конце-то концов, шеф же ясно сказал, чтоб особо следов не осталось.

Лучше бы вязали веревками, да не к батарее, подумала я, ощущая все прелести того, что левая рука была закинута наверх — пристегнута к ржавой батарее. Рядом в такой же позе полусидел-полулежал Дима, кажется, все еще то ли спавший, то ли находящийся без сознания. Но, похоже, никаких увечий на нем не было — насколько позволял видеть тусклый свет из-за задернутого шторами окна.

— Хотя парня следовало бы связать по рукам и ногам, уж больно резвый, — продолжил первый голос.

— Так почему не связал? Его бы еще приложить пару раз об стену, чтоб не повадно было старших бить. Сука, шишка на голове теперь нехилая… — значит, этот тот, кого Воронцов так лихо вырубил. — Ну, можно я его хоть стукну пару раз, для отвода души?

— Тебя бы самого стукнуть, — огрызнулся первый, наверняка старший по рангу, или что там у этих бандитов… — Знаешь, кто это вообще? Впрочем, обо всем по порядку. Во-первых, ты этих детишек вообще не трогай, знаю я тебя, только посмотрят не так. Обычная схема тут не канает, вы, дебилы с ватой вместо мозгов, засветиться успели, мне уже шеф с утра звонил. Орал, мол, я и мои ребята, что, в голову гуманоидами трахнутые, что не могут одну-единственную девку выловить так, чтоб аккуратненько и без шума? Что у нас — у вас, то есть, дебилоидов — вместо мозгов желе, что один и два путаете? Еще и пообещал при встрече каждого персонально бензопилой оттрахать. Хотел бы я на это посмотреть… Ах, да, ты же не в состоянии понять, почему шеф так рассвирепел, да еще и теперь сокрушаешься, что не пристукнул мальца сразу. Так вот, пристукни ты его, уже в живых бы не ходил, только вот не знаю, кто бы тебя первым убил: шеф или Князь.

— Он, что, его… — второй сказал это таким тоном, будто только что открыл совершенный вирус, пытаясь намешать «отвертку» — с небывалыми удивлением, страхом и каким-то странным восхищением. Только вот чем, осталось загадкой.

А я как-то отрешенно подумала о превратностях судьбы: это же надо, чтобы отец и сын носили одинаковые прозвища — при разнице поколений тогдашнего и нынешнего…

— Браво, додумался, — старший похлопал в ладоши. — Единственный и любимый. Так вот, теперь документы у Князя, и теперь не шеф шантажирует этого сукина сына, Беликова, а шефа — причем обещает испортить репутацию, жизнь и даже здоровье, если с ребятишками что-то случится. А нахера оно надо перед предвыборной кампанией? Так что подержим их тут немного, пока большие люди договорятся — а они обязательно договорятся, будь уверен, — и даже не поразвлекаешься.

Меня передернуло: от этого «поразвлекаешься» сразу вспомнилась пара документальных фильмов об аморальных похитителях — и мимо воли я подвинулась поближе к Диме.