По правилам и без (СИ)

Я кивнула. Как-то не верилось, что что-то такое ужасное, как похищение, с ним уже случалось, но парень бы лгать не стал — и от осознания того, что он уже успел в свои восемнадцать пережить такое, стало жутко. Но все равно я захотела послушать: может, хотя бы будет не так страшно?

Дима зашевелился, стараясь устроиться поудобнее, чертыхнулся, ругнулся и наконец начал рассказ:

— Ты же знаешь, что мой дед — довольно успешный бизнесмен? — и тут же сам ответил: — Ну да, должна, об этом почему-то все знают… Ну так вот, какому-то идиоту захотелось прибрать к рукам его бизнес, а как это сделать, кроме как не надавить на самое больное — близких людей? Дедушка, каким бы суровым он ни был, и папу с Кириллом, и меня очень сильно любит, и маму любил. И даже свою дуру-племянницу, Лесю, тоже любит, а уж дочку ее, Алину, так вообще. Я тебе о них потом расскажу — занятные личности что мама, что дочка. Но про них почему-то как-то не вспомнили, взрослых дяденек похищать не солидно, а вот пятнадцатилетнего паренька — в самый раз, тем более что дедушка меня и правда больше всего любит. Ну, значит, иду я со школы, солнце светит, птички поют, семестровые на носу, и тут, значит, выезжает эдакий черно-грязный микроавтобус, тормозит прямо напротив меня, вылезают из него ребятки вроде тех, что нас похитили, только побольше, и, соответственно, неповоротливее… Благодаря этой самой неповоротливости я, кстати, успел на стройку старую забежать, ты ее знаешь, на углу Садовой и Пушкина, и там с ними в прятки играл минут десять так точно. Только, как на зло, там сеть не везде ловила, и на нормальное место, где все ловит, я попал всего за минуту до того, как эти братки меня все-таки повязали, только и успел, что набрать номер Кирилла — папа тогда как раз на заседании суда был — да, предупредив, чтоб не дай бог чего не вякнул, сунул телефон во внутренний карман. Надеялся, как в кино, выспросить, куда меня везут, только вот не учел, что меня попросту вырубили, причем не как цивилизованные люди, хлороформом, а прозаично: пистолетом по голове. Только вот они сами прокололись: мало того, что не обыскали меня, неудобно им в машине было, так еще и сами водиле напоминали, куда ехать надо. Кирилл, конечно, сволочь еще та, но меня в обиду не даст, так что через три часа я был уже дома, но вот за тот час, что мне довелось пообщаться с похитителями, приобрел бесценный опыт, во-первых, в остроумии (черт дернул меня тогда с ними вообще разговаривать, думал, если заложник, ничего не сделают), во-вторых, в художественной матерщине (сделать-то они и правда ничего не могли, мне повезло, так что они только и делали, что матерились на меня, дедушку, начальство, весь мир), в-третьих, в умении оставаться спокойным и даже искать везде положительные моменты. Лишь бы только не позволять себе трястись от страха, я прикидывал, что бы с каждым из похитителей сделал Кирилл, если бы кто-то вообще позволил ему к ним приблизиться и делать, что он хочет. Не буду освещать, на что способен мой любимый дядя, он выдумщик еще тот, да еще и с присущим любому врачу цинизмом… — парень вдруг стал необычно серьезным. — А еще тогда же я понял, что не всегда простые работяги-исполнители беспрекословно слушают начальство, а за наглость можно отхватить как следует. У меня на спине есть небольшой шрам, аккуратный такой, Николай Семенович сам латал, а он в этом почти ювелир. Нет, не думай, ножом или еще чем-то меня не резали, — в голос вернулись привычные нотки, — просто по морде неудачно врезали: я отлетел как раз на крючок для батареи, хорошо хоть, что он просто глубоко меня поцарапал, а не встрял где-нибудь под ребром. Зато как потом Кирилл измывался, обещал, если я начну распускать язык, таким же методом меня приструнять будет. Хотя шутил он, конечно, но все равно было обидно. Зато пропустил все семестровые. Вот так вот весело было.

— Ничего себе весело, — ошарашено проговорила я, пытаясь переварить услышанное. Уж каким-каким, а веселым мне это не казалось — да и вообще, как можно так спокойно и даже с долей веселья рассказывать о таком страшном событии?