По праву любви

Домой она пришла обозлённой на весь белый свет. Ципоре нагрубила, мимо Эзекиела пронеслась как фурия, и он в растерянности спросил:

—  Что с тобой, дочка? От тебя искры сыплются!..

Камилия ему не ответила, прошла к себе в комнату и обессиленно упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

Спустя некоторое время она услышала робкий стук в дверь —  это Ципора, опасаясь накликать на себя гнев дочери, пришла сообщить, что к ним в гости пожаловали Жонатан и Самуэл.

Камилия же, как ни странно, оживилась, услышав имя Самуэла:

—  Он—  то мне как раз сейчас и нужен!

Ципора от удивления выкатила глаза и на всякий случай сказала:

—  Ты только его не обижай, умоляю тебя.

—  Не беспокойся, мама, сегодня я буду с ним ласковой, как никогда, —  ответила Камилия.

Ципора подумала, что её дочь решила, наконец, взяться за ум, то есть оставить мечту о Тони и благосклонно принять ухаживания Самуэла. Но Камилией в тот момент управляла только жажда мести. Она придумала, как отомстить и Тони, и Марии одновременно. Это был жестокий, беспощадный план мести, осуществление которого Камилия собиралась поручить Самуэлу.

Уединившись с ним в гостиной, она сказала, что ненавидит Тони и готова выйти замуж за Самуэла, если он исполнит её просьбу.

—  Я сделаю всё, что ты захочешь! —  тотчас же заявил Самуэл.

—  Тогда слушай меня, —  одобрительно кивнув, начала Камилия. —  Ты должен соблазнить Марию, жену Тони.

—  Как?.. —  опешил Самуэл.

—  Так же, как соблазнял прочих женщин. Или каким—  то другим способом, мне всё равно, — жёстко пояснила Камилия. —  Понимаешь, Тони говорит, что она у него святая! А ко мне относится как к проститутке из борделя, которую можно снять на вечер. Ух, ненавижу!.. И его, и её. Мне нужно доказать ему, что Мария не святая, а я не шлюха! Теперь ты всё понял? Сделай это для меня. Скомпрометируй её любой ценой!

—  И что будет потом? —  спросил Самуэл. —  Твой Тони разочаруется в собственной жене и вернётся к тебе? Так? Ты на это рассчитываешь?

—  Нет. Он мне больше не нужен. Я только хочу, чтобы они не жили вместе!

—  И ты действительно тогда выйдешь за меня замуж?

—  Да, —  твёрдо ответила Камилия. —  Уговор есть уговор. Я сумею сдержать слово.

Самуэлу была неприятна та роль, которую он по воле Камилии должен был сыграть в судьбе несчастной Марии, но и упускать своего шанса ему тоже не хотелось. Он страстно желал заполучить Камилию в жёны и поэтому на следующий день предложил Маркусу обоюдовыгодную сделку:

—  Ты познакомишь меня поближе с женой Тони, а я выкуплю твои векселя у Жустини, и мы будем в расчёте!

—   Что значит «поближе»? Что ты задумал? —  заподозрил неладное Маркус.

Самуэл ему всё объяснил, но Маркус наотрез отказался выполнить его просьбу.

—  Ладно, я тебя понимаю, —  сказал Самуэл. —  Но ты всё же же подумай. Для тебя это единственный способ рассчитаться с долгами. И ещё... Очень прошу: не говори ничего Тони о том, что задумала Камилия. Пусть это останется между нами.

Маркус ничего не сказал Тони, но когда Мария пожаловалась ему, что нигде не может найти работу, он предложил ей свою "помощь":

—  Я попрошу Самуэла устроить тебя горничной в отеле его отца. Уверен, что мне он не откажет!

Мария горячо поблагодарила Маркуса и согласилась тотчас же пойти с ним в отель —  для знакомства с Самуэлом, но тут как раз вернулся с работы Тони и запретил ей туда ходить:

—  Я не хочу, чтобы ты работала в отеле. Там полно мужчин, они будут к тебе приставать.

—  Ты меня ревнуешь?! —  обрадовалась Мария. —  Хорошо, я не пойду в отель. Может, мне повезёт найти работу где—  нибудь в другом месте.

И ей действительно повезло. Бруну, жених Изабелы, узнав, что у них в булочной освобождается место продавщицы, похлопотал за Марию, и хозяин охотно взял её на работу.

Так сорвался план Камилии, о чём Маркус и доложил Самуэлу.

—  Я даже рад, что всё так получилось, —  сказал он. —  Мне очень нужны деньги, но я чувствовал себя негодяем, толкая Марию в западню.

—  Но ты имей в виду, что моё предложение остаётся в силе, —  напомнил ему Самуэл, ещё не до конца потерявший надежду на успех.

Глава 22

Семейство Маноло и Зекинью продолжали жить вместе в той же комнате под самой крышей, вызывая любопытство и усмешки давних обитателей приюта, в чьих глазах эта разномастная компания действительно выглядела очень странной. Старожилы в равной мере изумлялись как заносчивости Маноло, так и наивности Зекинью, граничащей с глупостью.

Маноло вёл себя как напыщенный индюк: выходил во двор в шёлковой рубахе, брезгливо обходил грязные лужи, на окружающих смотрел с презрением и никогда ни с кем не здоровался, считая это ниже своего достоинства.

Прачки, стиравшие бельё во дворе, так и прыскали со смеху, а Маноло оборачивался к ним, высокомерно, заявляя:

—  Над кем смеётесь, убогие? Да будет вам известно, что я —  потомок знаменитых Эрнандесов из Андалузии! Мои предки разводили лошадей и продавали их по всему миру! А вы ведёте себя как безмозглые гиены, которые хохочут без причины. Посмейтесь лучше над своей матерью!