По прозванью человеки

Слово было. Но, скорей всего, в начале,
в дни, когда был мир един и не расколот.
А сегодня — доминирует молчанье
соматической реакцией на холод.
Тихий омут: ни метаний, ни литаний,
всю Вселенную зима заполонила…
Обессловели замёрзшие гортани,
обездвижели в чернильницах чернила.
И деревья — безразличные, нагие;
звуки кончились. Безжизненно и пусто…
Колпаком накрыла землю летаргия.
Летаргия Иоанна Златоуста.

Бонни

Ну, нет бы реснички красить да клеить марки,
лениво глядеть на полдень техасский жаркий…
Но слишком тускла работа, и муж зараза.
Депрессия. Крах на бирже под всхлипы джаза…
Тебе ли бояться бога, чертей и сглаза?!
Ухмылки не прячь. На то ты и Бонни Паркер.

Ведь годы уйдут. Ферзями не станут пешки —

ты так и подохнешь в полупустой кафешке,
в которой отвратно пахнет ушедшей эрой…
Но нынче — протри глаза и прогнись пантерой.
И вот он, твой шанс по имени мистер Бэрроу.
И с кем, как не с ним, в «орлов» превратятся «решки».

И с кем, как не с ним, за долгих четыре года

добраться кровавой тропкой до небосвода —
подальше от этой нищей угрюмой пьяни,
бежать по канату, нерву, по острой грани
навстречу последним пулям в Луизиане,
навстречу смерти, в которой и есть свобода.

Дописан твой стих, и Клайд досмолил окурок.

Вы зримей и легендарнее прочих урок.
Появится фильм. Там будет азарт погони,
там будет мечта взамен пустоты и вони…
Тебя через сотню лет со слезою, Бонни,
припомнит любой романтик.
Любой придурок.

Координаты

В координатах икс и игрек
он грёб и никуда не выгреб.
В игре пошёл последний сет.
И всё по плану, всё по смете.
И это чушь, что есть на свете
еще координата зет.

И что же, что другие — могут?

Они, наверно, ближе к Богу
по совокупности причин.
А он устал от низких стартов,
он недостаточно декартов,

он в царстве мнимых величин.

Он точно знал, что не орёл он,
и три сосны, в которых брёл он,
образовали тёмный лес.
И хоть ругайся: «Пута мадре!»,
но счастье — в двадцать пятом кадре,
который, промелькнув, исчез.

***

Разместившийся меж потолком и карнизом
и в объятьях бессонниц считая до ста,
ты не знаешь, каков ты: высок или низок,
о себе до сих пор не поняв ни черта.
Ты горазд на добро и способен к укусам,
в каждодневье своём то холоп, то король.
Лишь бы только побоища минуса с плюсом
не давали в итоге законченный ноль.
Беспощадных сомнений растерянный пленник,
ты однажды познаешь себя. А пока
всё ползёшь и ползёшь, обдирая колени
о летящие плотной грядой облака.

Маэстро