По прозванью человеки

И вот стоишь ты, руки-в-боки,
          и мечешь молнию и гром,
порвав мой парус одинокий
          в тумане моря голубом;
и я тону дырявой лодкой,
          ненужной, как металлолом.
Ты раскалилась сковородкой.
          Вулканом. Адовым котлом.

Сгустился в доме воздух влажный.

          Твой норов яростен и дик.
Я б заплатил суду присяжных
          за оправдательный вердикт.
Но я расплющен силой Слова;
          виновен в том, что был рождён,
виновен, что под Ватерлоо
          был побеждён Наполеон.

Ты светоносна, как эпиграф;

          логична, словно Птолемей —
укоротительница тигров.
          Запеленательница змей.
Ты пригвождаешь спичем острым
          меня к позорному столбу…
В недобрый час с подобным монстром
          связала ты свою судьбу.

А я молчу, совсем не грубый,

          себя в понурый кокон скрыв,
и жду, когда пойдёт на убыль
          твой наступательный порыв,
когда настанет монологу
          конец. Когда спадёт жара.
И я воскликну: «Слава богу!».
          Поскольку ужинать пора.

О любви

Я всё люблю. И всё приемлю,
высокой страстью обуян.
Люблю я сушу (в смысле, землю)
и воду (в смысле, океан).
Люблю зверей и человеков,
люблю Замбези и Неву.
Люблю славян, евреев, греков,
абхазцев, хутту и мордву.
Люблю Майн Рида и Дюма я,
тугое брюшко снегиря,
люблю грозу в начале мая
и снег в начале января.
Люблю я дождь, летящий косо,
и полный сталактитов грот,
поля в период сенокоса,
деревья лиственных пород,
и молчуна, и краснобая,
и хлеб, и кашу, и лапшу…

Но почему-то лишь тебя я

и на́дух не переношу.

Дважды

Я крут. Люблю ходить по краю.
Я запиваю водкой плов
и дважды слов не повторяю.
Не. Повторяю. Дважды. Слов.

Не говорю я, а итожу

всерьёз, в упор, глаза в глаза.
Но дважды чтоб одно и то же?!
Одно и то же?! Два раза́!

Не вторь себе. Не будь нескладен,

не будь дебилен, как баран.
А я поехал в Баден-Баден
послушать там «Дюран-Дюран».

Обломы

Твой сквозь пустыню марш-бросок
послужит доблести гарантом.
Но ступишь не туда в песок —
а там тарантул.

Бредёшь леском. Везде покой.

Уходят прочь печаль и мука…
Но куст раздвинешь ты рукой —
а там гадюка.

Хорош собою, статен, крут,

одним июльским утром ранним
нырнёшь ты с головою в пруд —
а там пираньи.

Суровой русскою зимой,

когда вовсю бушует вьюга,
ты даму приведёшь домой —
а там супруга.

Ударения