По прозванью человеки

У нас с тобой не то, что было встарь.
Любовь ушла, настало время прений.
Ты говоришь: «Углу́бить». «Кинова́рь».
Как больно. Ты не знаешь ударений.

Меж нами истончилась счастья нить;

былого не вернуть, как ни пытайся…
Я «до́говор» ещё могу простить,
но в горле ком от слова «ходата́йство».

Не говори, что это лишь слова.

Ведь люди мы. И не пришли со свалок.
От слова «ква́ртал» я дышу едва,
и убивает начисто «ката́лог».

Я мог бы, видно, стать и глух, и нем,

и притворяться долго и умело…
Я в целом терпеливый, но зачем,
скажи, зачем ты заберемене́ла?!

Однажды в Японии

Япония загадочна немного…
И как-то раз на острове Хонсю
ложась в постель, решительно и строго
жена сказала мужу: «Не хосю!».
О, этот мир под восходящим солнцем,
ну, как его неместному понять?!
Муж женщины был правильным японцем
и, молча помянув япону мать,
oн встал. Оделся. Вышел. Стыли тучи.
Он сел в «Тойоту». Снова. Как всегда.
Ведь где-то в префектуре Оябучи
его заждались гейши хоть куда.
Они полны порывов и горений,
добры и жизнерадостны они;
им не присущи никогда мигрени.
Минуют их критические дни.
Они глядят задорно и влюблённо,
готовы исключительно на всё,
они включают диски с Йоко Оно,
цитируют Мисиму и Басё.
Япония живет легко и мудро,
как и не снилось ни тебе, ни мне…

Мужчина возвращается под утро

к заботливой проснувшейся жене.
Он — радостный, хотя не отдохнувший.
В его душе, свободной от невзгод,
то расцветают яблони и груши,
то ароматно сакура цветёт.
Потом, при полном деловом фасоне
в рассветную уходит полутьму.
Его работодатель, фирма «Сони»,
зарплату платит славную ему.
И так вот от рассвета до заката,
уже не первый месяц или год
живёт себе семейство Херовато.

Не так уж плохо, в принципе, живёт.

Путаница