По пути в бессмертие

За письменным столом, расставив локти, сидит следователь — из молодых, да ранний: обтянутые скулы, сухой свет в бледно-голубых глазах.

Следователь. Потерял классовую совесть? В холуи к буржуям пошел?

Иван. Сколько раз твердить одно и то же? Жена покойная наказала. Можешь ты это понять?

Следователь. Ладно. Это дело шестнадцатое. Нам нужен материал на брата Рахманинова.

Непонимающий взгляд Ивана.

Следователь. Чего вылупился? Он, правда, не родной брат, но все равно — связь с эмигрантом, врагом народа.

Иван все так же непонимающе смотрит на следователя.

Следователь. Припомни-ка, как они на Советскую власть клеветали и лично на товарища Сталина?

Иван. Я и не знал, что у Рахманинова брат есть.

Следователь (помолчав). Не хочешь помочь следствию?

Иван. Да я бы с удовольствием… Кабы мог. Да вроде нет у него никакого брата.

Следователь. Через месяц я тебя вызову. Подумай хорошенько, может, чего вспомнишь.

Следователь упирается в Ивана немигающим взглядом бледно-голубых глаз.

304. (Натурная съемка.) ВАШИНГТОН. ОСЕНЬ. ВЕЧЕР.

Обелиск Линкольна. По улице едет лимузин с красным флажком.

305. (Натурная съемка.) ВАШИНГТОН. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. ВЕЧЕР.

Машина советского посла подъезжает к подъезду Концертного зала. Афиши извещают о концерте с участием Рахманинова. Шофер распахивает дверцу машины, помогает выйти послу и его жене.

306. (Съемка в помещении.) ВАШИНГТОН. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАП. АРТИСТИЧЕСКАЯ. ВЕЧЕР.

Рахманинов сидит в кресле, греет руки в электрической муфте и оживленно говорит Соне и Наталье.

Рахманинов. …Да я просто не знаю человека, который может съесть больше, чем Федя Шаляпин.

Наталья (смеется). Еще гости не пришли, а он уже еду со стола ворует.

Рахманинов. Помню, в молодые годы Федя приходит: «Есть хочу!» А у меня ничего нет. Питаюсь впроголодь. Вот, говорю, кочан кислой капусты есть. А кочан огромный был — вот такой!

В артистическую входит сияющий Фолли.

Фолли. Знаете, кто пожаловал на концерт? Советский посол с супругой.

Сестры переглядываются. Только оживленное лицо Рахманинова превращается в серо-свинцовую маску.

Рахманинов. Я не буду играть.

Фолли. То есть как?..

Рахманинов. Пока он не покинет зал.

Фолли (растерянно). Маэстро, но ведь это скандал!

Рахманинов. Скандал будет, если он не уйдет.

Фолли качает головой и исчезает. Рахманинов разламывает сигарету пополам, вставляет половинку в мундштук.

Наталья. Не волнуйся, Сережа.

Рахманинов. Я абсолютно спокоен.

Соня. Может, тебе не надо быть таким непримиримым?

Рахманинов. Я перед «товарищами» не выступаю. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Соня (с готовностью). Давайте… (Пауза.) Ты рассказывал про Федю. Про голодного Федю и кочан кислой капусты. Что было дальше?

Рахманинов. Ничего. Он его съел, и все.

Соня. Весь кочан?

Рахманинов (думая о своем). Если этот товарищ заупрямится, надо будет объявить публике причину моего отказа…

307. (Съемка в помещении.) ВАШИНГТОН. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Зал битком набит. Оркестранты уже заняли свои места. Ждут маэстро. На сцене вместо него появляется растерянный Фолли.

Фолли. Дамы и господа! В зале находится дипломатический представитель Советского Союза. Маэстро Рахманинов приносит свои извинения публике, но он отказывается выступать, пока они не покинут зал.

Шум пролетает по рядам. Сидящий в ложе Мазырин встает и протискивается в кулуары. Оркестранты, переговариваясь, смотрят в зал.

Крик с галерки. Мы ждем!

Посол оживленно шепчется со своим помощником.

308. (Съемка в помещении.) ВАШИНГТОН. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. АРТИСТИЧЕСКАЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Возбужденное лицо Мазырина заглядывает в приоткрытую дверь. Глаза его блестят.