По пути в бессмертие

Татьяна не двигается, смотрит на отца. Рахманинов распрямляется от куста, смотрит ей в глаза.

Рахманинов. Только на старости лет понимаешь, что жизнь — это затянувшееся прощание…

323. (Натурная съемка.) ВИЛЛА СЕНАР. ШВЕЙЦАРИЯ. ЛЕТО. ВЕЧЕР.

Автомобиль стоит у подъезда. Рахманинов прощается с дочерью и внуком. Здесь же старая Пелагея, садовник и челядь.

Рахманинов (сухо смеется). Ну что ж, прощайте. Я всю жизнь был бездомным странствующим музыкантом.

Он оглядывает дом, неожиданно отворачивается и отходит в тень дуба. Все смотрят на него.

Рахманинов. Надо бы подсадить роз на дальнюю клумбу.

Садовник (кланяется). Будет сделано.

Таня (сыну). Пойди поцелуй дедушку.

Мальчик бежит к Рахманинову, дергает его за рукав.

Саша. Дедушка! Дай я тебя поцелую!

Рахманинов не выдерживает, подхватывает внука на руки, крестит и, прижав к себе, шепчет.

Рахманинов. Еще увидимся. Даст Бог, еще увидимся.

324. (Натурная съемка.) ОКЕАН. НОЧЬ.

Бурный океан. Пенные волны бьются о борт океанского лайнера, и в ритм набегающим волнам звучит мощная тема Третьей симфонии Рахманинова.

325. (Натурная съемка.) ОКЕАНСКИЙ ЛАЙНЕР. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

На пустой палубе стоит Рахманинов, подставив лицо соленому ветру. Он смотрит на бушующий простор, но видит другое…

326. СЕНАР. ЛЕТО. ДЕНЬ.

…Мысленным взором мы проходим по опустевшему, осиротевшему дому в Сенаре. Столовая с ее простой, добротной мебелью. Гостиная, где диваны и кресла накрыты чехлами и григорьевские портреты занавешены тюлем. Вестибюль с прекрасным бронзовым профилем Рахманинова. Мы входим в опустевшую студию, где рояль тоже стоит под чехлом. Камера панорамирует, на секунду задерживается на фотографии Рахманинова с младшей дочерью Татьяной, приближается к окну… И мы видим, как сон о далекой жизни, Рахманинова с завязанными глазами, растопыренными руками посреди лужайки. Он пытается поймать внучку Софью, внука Сашу, а те смеются, увиливая. Визг, крики… А на качелях, высоко взлетая, качаются Ирина и Татьяна. А вот — Рахманинов за рулем на своей моторной лодке. На корме — Шаляпин с развевающимися волосами…

327. (Съемка в помещении.) ПАРОХОД. КАЮТА. НОЧЬ.

Наталья спит. Рахманинов лежит с открытыми глазами, смотрит в темноту. Третья симфония продолжает звучать в ритм раскачивающемуся судну.

Голос Рахманинова. Какая странная у меня жизнь… Меня все время откуда-то выгоняли. Сперва из дому, затем из Петербургской консерватории, затем выгнали из Ивановки, а потом — из России… Теперь гонят из Сенара и вообще из Европы. Видать, так и будет до конца дней. Третьего гнезда мне свить не под силу.

328. (Натурная съемка.) ПАЛУБА ЛАЙНЕРА. РАССВЕТ.

Третья симфония разливается над просторами неунимающегося Тихого океана. Рахманинов, накинув пальто на пижаму, глядит назад, на восток, где горизонт алеет зарей.

Рахманинов. Прощай, Европа.

Подходит Наталья, заспанная, встревоженная.

Наталья. Я проснулась, а тебя нет.

Рахманинов. Посмотри, как красиво.