По расчету (СИ)

Из церкви Теобальд вынес Чарли на руках, и теперь им положено было сесть в одну карету вдвоём. Чарли всё ещё был взволнован и всё ещё чувствовал вкус поцелуя у себя на губах. Теперь, после свадьбы, Теобальд больше не сдерживал себя правилами приличия, и всю дорогу до дома прижимал смущённого юношу к груди, иногда склоняясь к нему, зарываясь лицом в его причёску и вдыхая запах его волос.

За каретой молодожёнов тянулась целая вереница экипажей, в которых ехали многочисленные гости. Добравшись до замка, Теобальд и Чарли первыми, рука об руку вошли в пиршественный зал с длинным столом, ломившемся от изысканнейших блюд. Гости, знатные господа, дарили подарки, восхищались красотой жениха, поздравляли, говорили витиеватые речи, а Чарли, сидя рядом со своим супругом, улыбался, кивал, благодарил, а сам был сосредоточен лишь на том, что рука Теобальда, лежащая на столе, касалась его руки. Убедившись, что никто этого не заметит, юноша мимолётно погладил герцога по руке, и тот, повернувшись, ласково улыбнулся ему.

Торжественный ужин длился допоздна, и гости начали разъезжаться по домам только около полуночи. Уехали лишь те, чьи владения находились неподалёку, а дальних гостей разместили в заранее приготовленных комнатах. Картер взял на себя заботу о немногочисленных оставшихся, а Теобальд и Чарли, попрощавшись с ним, незаметно выскользнули в коридор, и когда их отсутствие было замечено, на лицах гостей появились полные понимания и умиления улыбки: молодым не терпелось остаться наедине, и никто не стал их тревожить.

Оказавшись за дверями шумной гостиной, Теобальд подхватил супруга на руки, и Чарли доверчиво прижался к нему. Они молчали. Юноша чувствовал, как отчаянно бьётся его сердце, как разгорячённая кровь приливает к щекам, а мысли с бешеной скоростью проносятся в голове. Было и страшно, и тревожно, и волнительно, и желанно, и мальчик дрожал от обуревавших его чувств. Они добрались до спальни довольно быстро, но Чарли показалось, что прошла целая вечность, за которую он успел передумать множество мыслей, взлелеять и побороть в себе множество страхов.

В спальне горела свеча. Раньше у постели стояла лишь одна тумбочка, а теперь их стало две, и почему-то именно это заставило Чарли осознать всё до конца.

В комнате Теобальда, нет, в их общей комнате, было две тумбочки, и на одной из них стоял тот самый букет роз, что нёс к алтарю Доминик.

Герцог осторожно поставил юношу на ноги, а сам отошёл запереть на ключ дверь, хотя это и не требовалось. Просто за время пребывания в замке Уильяма он привык делать это каждый раз, ложась спать. Когда он обернулся, Чарли стоял у постели, робко опустив руки вдоль тела и немного испуганно, но вместе с тем ласково глядя на него. В колеблющемся свете свечи он казался невесомым из-за окутывавшей его со всех сторон прозрачной газовой вуали.

Теобальд подошёл к юноше и мягко повернул его спиной к себе. Чарли вздрогнул, ощутив на шее сначала горячее дыхание, а потом тёплые губы. Сильные пальцы заскользили по груди, расстёгивая камзол, и Чарли накрыл тёплые ладони своими. Повернувшись, поцеловал мужа, зарываясь пальцами в волосы, прижимаясь всем телом и второй раз в жизни чувствуя сладкую истому, как тогда, в беседке во фруктовом саду. С губ юноши сорвался удивлённый вдох, когда ладони, лежавшие на его спине, скользнули ниже и сжали, и герцог, почувствовав всё его смущение и трепет, ласково и ободряюще улыбнулся. Чарли, чтобы скрыть раскрасневшиеся щёки вновь повернулся спиной и закинул руки назад, снова путаясь пальчиками в густых волосах мужа. Теобальд с нежностью и благоговением провёл пальцами по тонким рукам в кружевных рукавах, а потом, перехватив маленькую ладонь, прижал к губам.

— Постой, любовь моя, давай распустим твои волосы, — прошептал юноше на ухо герцог.

Чарли кивнул, и Теобальд, вытащив несколько шпилек и ленты, залюбовался светлыми локонами, окружившими его плечи и лицо.

После этого, прижавшись к Теобальду в по-юношески жадном поцелуе, Чарли и сам не заметил, как остался в одной нижней рубашке, выделанной из тончайшего кружева. Она доставала ему до середины бёдер, и потому омега не чувствовал себя полностью обнажённым, но, всё же, ему было неловко. Сквозь кружева были видны соблазнительные изгибы юного тела, и Теобальд жадно прижал Чарли к себе, лаская спину, сжимая сквозь ткань аппетитные половинки, прижимаясь губами к тонкой шее с бьющейся жилкой, вместе с тем осторожно подталкивая супруга к постели. Чарли, трепеща от предвкушения и страха, послушно улёгся на постель, отведя взгляд, не смея смотреть, как Теобальд раздевается. Герцог же не отказывал себе в удовольствии — перед ним на шёлковых простынях, одетый в кружевную рубашку, лежал любимый мальчик, разметав вокруг себя душистые локоны.