По расчету (СИ)

Раздевшись и улёгшись сверху, всем телом ощущая трепет невинного юноши, Теобальд приник губами к тёплой шее, жадно сжимая хрупкое тело в объятиях. У Чарли закружилась голова, он весь дрожал от смущения, когда Тео осыпал поцелуями его плечи, руки, ключицы, даже грудь и живот, прикасаясь горячими губами сквозь кружево рубашки.

Юноша чувствовал себя слепым котёнком — сильные руки гладили его, сжимали и тискали, с талии соскользнули на ноги, даря смутные ощущения сладости и истомы. Теобальд всё никак не хотел заканчивать своего обряда поклонения — он не пропустил губами и руками ни клочка кожи, покрывшейся мурашками, заставляя дрожать, растерянно приподнимать голову и жалобно заглядывать в глаза.

Наконец, насладившись каждым дюймом теперь принадлежащего ему тела, Теобальд бережно, медленно и осторожно овладел дрожащим от нетерпения и страха юным супругом, и комнату огласил жалобный вскрик. Герцог поспешил поцелуями и ласками заглушить первую боль, и вскоре страдание на лице Чарли сменилось удивлением и смутной тенью впервые испытываемой страсти. Теобальд любовался трепещущими ресницами своего мальчика, капельками слёз в самых уголках глаз, приоткрытыми раскрасневшимися губами и пылающими щеками, молочно-белыми изящными руками с разметавшимися вокруг широкими кружевными манжетами. Тео чувствовал, что парит, будто между небом и землёй, Чарли весь дрожал от неясных ему пока, новых, удивительных ощущений, задыхаясь от сладкого чувства принадлежности кому-то, защищённости, от осознания себя любимым и желанным. Тонкие пальцы Чарли сплетались с красивыми сильными пальцами Теобальда, их судорожные дыхания смешивались друг с другом, поцелуи становились всё более страстными и иногда несколько болезненными. Теобальд, познавший уже не одного омегу, благоговел и преклонялся перед юношей, впервые подарившим ему не только тело, но и любовь, сжимал его, хрупкого, сладкого, в объятиях, упивался музыкой его стонов и мерными извиваниями.

Долго Теобальд наслаждался близостью со своим возлюбленным, а тот, растворившись, поддаваясь своей беспомощности и чужой нежности, уже потерял счёт времени, когда пульсирующее чувство калёным металлом потекло по жилам, и Теобальд сцеловал с удивлённо распахнутых губ отчаянные крики.

Обессиленный Чарли прикрыл глаза, прижимая Теобальда к себе, не отпуская, и после нескольких минут отдыха, во время которого влюблённые не размыкали тел, мужчина и мальчик в едином порыве снова двинулись навстречу друг другу. Герцог, сдавливая омегу в стальных объятиях, ещё не раз насладился его сладкими судорогами, запрокинутой головой, беззащитно открытым горлом, жалобными вскриками и бессмысленным шёпотом.

Спустя несколько часов Теобальд, всё же, нашёл в себе силы остановиться, видя, что юноша уже близок к обмороку. Улёгшись на бок, герцог бережно притянул к себе спящего супруга.

Уже засыпая, Теобальд в последний раз взглянул на свернувшегося клубком юношу, и в темноте ему почудилось, что из тончайшего кружева соткана не только одежда Чарли, но и он сам. Прижавшись губами к уху с капелькой серёжки, Теобальд шепнул:

— Спи, кружевной мальчик в кружевной рубашке.

***

Теобальд имел обыкновение просыпаться рано и с самого утра заниматься делами. Эта ночь была слишком прекрасна, чтобы хоть на мгновение подумать о скучной бумажной волоките, однако по привычке герцог проснулся с рассветом.

Чарли, ночью выбравшийся из его объятий, спал, раскинув в стороны расслабленные руки, и Теобальд, накрыв его одеялом, с улыбкой прижался лицом к мягкой маленькой ладони. Небритый подбородок кольнул тонкие пальчики, и Чарли, сквозь сон понимая, кто целует ему руки, улыбнулся.

Первые лучи утреннего солнца осветили спальню и юношу, спавшего ближе к окну. Если вчера Чарли показался Теобальду сотканным из кружев, то сегодня он был весь пронизан солнечным светом и сам светился юностью, красотой и счастьем первой любви. Тео долго любовался доверчиво спящим ангелом, а потом, не выдержав, осторожно подхватил его под спину и прижал к себе. Юноша проснулся, ласково взглянул на супруга и погладил его по щеке.

— Доброе утро, сокровище моё, — прошептал Теобальд, целуя Чарли в лоб. — Как тебе спалось?

Омега стыдливо спрятал лицо на широкой груди герцога, припомнив сладкий плен его объятий, и выдохнул:

— Хорошо, как никогда прежде.

— Иди ко мне, иди, мой желанный, мой хороший… — Тео сел и, подхватив Чарли, усадил к себе на колени, зарылся лицом в его ароматные кудри, поглаживая по спине и бокам, проскальзывая пальцами под рубашку, кончавшуюся у середины бёдер, и омега вздрогнул. — Как же я люблю тебя, мой Чарли…

Юноша, склонившись, поцеловал супруга в висок.

— Люблю тебя, мой родной, мой сильный… Нет ничего лучше, чем быть твоим. Ты сделал меня счастливым.

— Ты — меня.

Теобальд прижал юношу к себе ещё крепче, жадно вдыхая аромат его кожи, волос, пряный аромат их любви, снова скользя губами по тонкой шее, снова утягивая Чарли на постель, попутно задирая его рубашку, ощущая, как он покорно и доверчиво разводит ноги.