По рукам и ногам

– Ты злишься на меня, что ли? Я уже успела накосячить? – спросила тихо, не поднимая глаз, и он склонился ниже, выдыхая ответ мне в шею.

– Не злюсь, родная. Так, возникли некоторые проблемки. Но они решаемы. – Платье наконец село как нужно, и Ланкмиллер заметил отстранённо: – Пахнешь её духами…

Руки у него были до смерти горячие. Может, потому именно дыхание у меня всё никак не успокаивалось и по-прежнему тряслись пальцы. Если оттолкну его, упаду точно. Долго ли ещё мы сможем вот так друг над другом издеваться?

– И тебя это бесит… – Я приподнялась на цыпочках и, отогнув ворот его рубашки, легонько чмокнула в шею.

– Если сейчас не прекратишь, – Ланкмиллер хрипло выдохнул, прикрывая глаза и сжимая мои пальцы почти до хруста, – я тебя прямо здесь изнасилую.

– Не думаю, что это лучшее место для подобного, – дверь туалета приотворилась, и в проёме появился какой-то до невозможности чопорный дедушка. Он, пропустив приветствие, проворно проковылял ко мне и отогнул ткань платья на спине. – Метки нет? О, да тебе крупно повезло, Ланкмиллер.

– Ну что вы, я уважаю законы чужого государства, – Кэри выдавил слабую приторную улыбку.

– Странно от тебя это слышать, – будь у дедули трость, он бы наставил её мучителю в лицо для комического эффекта.

– Я бы поспорил, однако нам пора. Идём, Кику.

Выходя из уборной, Ланкмиллер предусмотрительно сжал моё запястье словно в тисках. Я беспомощно оглянулась на дедушку, но, так и не успев даже намекнуть ему, оказалась вытянута в коридор вслед за Кэри. Миновав открытую швейцаром дверь, мы вышли на улицу.

Это решение было, пожалуй, лучшим за весь сегодняшний вечер. Ночная прохлада быстро остудила полыхающие щёки и помутнённый разум. Правда, Кэри так быстро шёл, что успеть за ним на каблуках было практически невозможно. Если бы он не тащил меня за руку, я бы давно и безнадежно отстала, потому что пробежки в вечернем платье – это отчаянно не моё. К тому же мучитель со злости явно как-то не так его застегнул, и теперь оно впивалось в кожу там, где заканчивалась молния.

С левой стороны от нас начался городской парк, клёны за чугунной витой оградой и бисеринки подвесных фонарей, мерцающих в густой листве. Резко стало тише и словно ещё холоднее.

Кэри только тогда притормозил наконец и набрал кому-то по телефону. Стоя в тени по правую руку от него, я внимательно вглядывалась в это лицо, стараясь угадать слишком много для моего нулевого уровня проницательности.

Он не хотел отдавать меня сестрёнке? С его слов, от этих порывистых движений, похоже, будто это была вынужденная мера. Будто просто хотел убрать меня, пока решает эти свои… «проблемки». Интересно, связаны ли они с его очаровательной родственницей, по случайности знающей моё имя.

Я уже открыла рот, чтобы озвучить вопрос, но в последнюю секунду передумала и закашлялась, будто таков был план. Если бы Ланкмиллер хотел, я бы уже давно об этом знала. Думаю, лучше ему будет пока не слышать об этом разговоре. Может, так у меня будет больше шансов незаметно что-то выяснить. Если захочу. К тайнам прошлой жизни меня не слишком-то и тянуло. Это была жизнь, приведшая в никуда, в тупик, из которого не выбраться.

Так и не дождавшись ответа на том конце, мучитель сбросил вызов и обернулся.

– Как ты, девочка моя?

Я мрачно взглянула на него исподлобья.

– Сойдёт. Ты?

– Откровенно говоря, недолюбливаю подобные мероприятия. Голова после них болит, но что делать, все так любят подковёрные игры, и никуда не денешься… – Кэри вздохнул, запрокидывая голову к вязкому чёрному небу. Взъерошил волосы.

Что, не любишь такие истории, Ланкмиллер? Те, в которых некуда деваться. Ты так мало знаешь о них, мой хороший. Я больно прикусила нижнюю губу, а потом снова подняла на него глаза.

– Что, и сейчас голова болит?

Может, мне просто так казалось, но вид у него действительно был уставший, и из-за того он выглядел старше своего возраста.

– Девочка моя, что-то ты приуныла, – Кэри вскинул брови и легонько встрепал мои волосы. – Потерпи немного, скоро Генрих за нами приедет.

Его голос прозвучал так заботливо и спокойно, что я сперва неосознанно подалась на ласку, потом испуганно одёрнула себя и застыла на месте, как неживая кукла. Меня совсем не баловали любовью, мне будет достаточно самой крохи, чтобы потерять голову, чтобы потащиться за тобой на край света. Но ты худший человек, с которым это может произойти. Он гладил меня по голове, словно котёнка, а я не знала, куда себя деть, только немного жмурилась.

Фонари, откуда-то сверху, сквозь листву, лили на асфальт медовый свет, а воздух ночной, холодный, дрожащий от свежести, словно опутывал паутиной. На душе вдруг стало легко, даже несмотря на усталость, на моё неловкое смятение. Гулять по ночам здорово. Так же здорово, как по предварительному сговору с охранником сбегать ближе к рассвету из общежития – чтобы искупаться в заливе.

Послышался мерный, деликатный шум мотора. К тротуару подъехал Генрих.