По рукам и ногам

Кажется, пристрастие к туалетной эротике – в некотором роде дело семейное, потому наш казавшийся долгим путь вдоль по коридору окончился уборной. Я тяжело вздохнула, оглядывая умывальники и гигантские панорамные зеркала. Здесь не воняло хлоркой, как утром в туалете медцентра, но кто в принципе находит эротичным обжиматься в таких местах, всё ещё оставалось мне непонятным.

Пока я размышляла в таком отвлечённом ключе, оказалась затянута в кабинку. Она была намного просторней, чем там, в больнице, соответственно, больше раздолья давала для эротических фантазий, в буйности которых я особо не сомневалась.

– Ну, может, покажешь мне, что умеешь? – мурлыкнула Алисия, притираясь ближе.

– Я ничего не умею, – вжалась в стенку кабинки, не слишком уж и прочную, почти полностью уверенная, что от Ланкмиллера мне влетит за это по первое число, ведь то, что я умею, не слишком подходит его сестре.

– Не знаешь, как доставить удовольствие девушке? Ты же сама девушка! А как же страсть?

– Да вы мне даже не нравитесь, – в полном смущении проскрипела я, с лихорадочной надеждой оглядываясь на дверь, будто, если бы она открылась сейчас, это бы как-то спасло ситуацию.

– Так уж и не нравлюсь? – Алисия прижалась ко мне, вдыхая воздух у самой кожи, там, где на шее можно прощупать пульс, отстранилась на секунду, будто обдумывая результат, а потом вдруг прижалась к моим губам.

И мне бы отступить назад от неожиданности, но я уже и так почти со стеной срослась, так что пространства для манёвра не было, как ни крути. Как-то с опозданием и тягуче до меня дошла мысль, что это мой первый поцелуй. Что я стою в красном платье, зажатая в кабинке туалета сестрой Ланкмиллера-мудака, и мои волосы намотаны на её кулак, чтобы нельзя было отстраниться.

И… и всё не так плохо, как могло быть. Губы с клубничным блеском, тепло и мягкость чужого тела, запах духов – корицы и имбиря. Цветы с её платья расплывались в глазах от нехватки воздуха, оцепенение не отпускало. Я так и стояла, замерев, со вздрагивающими плечами, и думала, отвечать ли мне всё-таки или это странно будет выглядеть.

Раскрасневшаяся Алисия отстранилась и хихикнула.

– Ну, сейчас повеселимся, Кику.

Я не успела уточнить, что в её понимании означает столь пространное обещание, прежде чем хрупкие пальцы скользнули по моей спине, прожигая за собой полосы.

Я сильно закусила губу, жмурясь, задерживая дыхание. Мне всё ещё было больно и мерзко от того, что мучитель так легко распоряжается мной, отдаёт другим попользоваться. Но Алисия не вела себя так, будто мной пользуется. Она ласкалась нежно, как котёнок, целовала чувствительные места, и это… очень сбивало с мысли. Она точно поджигала меня изнутри. Ей достаточно только ногтем было шкрябнуть где-нибудь по разгорячённой коже, чтобы начать очередной всеобъемлющий пожар.

И я с удивлением обнаружила, что меня перестают постепенно держать колени. Протянула руку к её щеке, зарылась пальцами в рыжие кудри. Алисия уловила намёк очень чутко и снова вернулась к моим губам. На это раз поцелуй вышел глубже и медленнее, наши языки переплелись, я почувствовала себе уверенней и начала понемногу отвечать ей. Горячее безумие захлёстывало с головой, и вкус у него был клубничный, как у её помады.

Пальцы нашли разрез платья, начинающийся почти у самого бедра. Ощутив прикосновение к обнажённой коже, я непроизвольно сжала колени. Ещё чуть-чуть, и мне точно не избежать обморока.

– В чём дело? – мягко осведомилась Алисия в перерывах между поцелуями, легонько зажимая в зубах мочку моего уха.

В этот же момент дверь туалета грохнула так, будто её открыли пинком, и послышался вполне отчётливый голос мучителя.

– Алисия, всё! Можно заканчивать.

Как-то он не вовремя припёрся на этот раз.

– Что, уже? – разочарованно вздохнула сестра. – Может, дашь нам хотя бы минут пятнадцать? Или, хочешь, присоединяйся.

Похотливый тон, томный до издевательства. Отблески в глазах, пьяные и медовые. За одно это я готова была расцеловать Алисию. Снова.

Кэри там, по ту сторону от обморочно горячего мира, поперхнулся.

– Нет, хватит на сегодня. Нам пора уезжать.

Алисия разочарованно вздохнула и грациозно выпорхнула из кабинки, а вслед за ней вывалилась я, растрёпанная, с припухшими от поцелуев губами, полурасстёгнутым платьем. До неприличного возбуждённая.

И прямо Ланкмиллеру на руки. Он, к счастью, поймал, но удивлённым таким я его ещё ни разу не видела. Так непосредственно, почти по-детски. Алисия деловито прошла к зеркалу, цокая каблуками, поправила причёску, продолжая наблюдать нас в отражении. Лицом обернулась уже у самой двери.

– Целую, братец. Встретимся как-нибудь, когда момент будет более подходящим. И да… она у тебя чудо.

Потом она выскользнула за дверь.

Кэри ничего не ответил, только молча и довольно бесцеремонно принялся возвращать меня обратно в товарный вид. Мне пришлось отстраниться от его рук, потому что кончилось всё тем, что он защемил кожу, слишком резко обойдясь с застёжкой платья.