По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Следуя пешком в старую церковь села, нельзя было не прийти к заключению, что те помещики, которые воздвигали ее, думали воздвигнуть не на один день. Церковь эта каменная, под восьмигранным куполом, построена в 1714 году; над алтарем — навес на четырех витых колонках; имение принадлежало в те дни Челищевым. Вся церковь очень хороша и прочна, но иконостас её, многоярусный, резной, липовый, 1716 года, в полном смысле слова чудо искусства. Увенчанный на высоте шести ярусов изображением Распятия и подле него Богоматери и Иоанна Предтечи, обильно увешанный образами и медальонами, он может поспорить с лучшими резными иконостасами наших богатейших монастырей и лавр.

Кто его делал? Предание говорит, что какие-то иностранцы, может быть, пленные. Липовое дерево, из которого вырезаны все эти бесчисленные гроздья, листья, желуди, цветы, оставлено натуральным, и рисунка не сбивает ни позолота, ни окраска. Работа была так велика и трудна, что напоминает известные китайские образчики токарного и резного искусств, где в кубике имеется кубик, а в этом последнем еще третий, самый маленький. во многих местах иконостаса приходилось видеть ветку или стебелек, вырезанный полным рельефом, с тем, чтобы под ними виднелся другой какой-нибудь цветок, в свою очередь, весь, до деталей, отделанный. Сколько таких и тому подобных замечательных работ хранится по закоулкам святой Руси, а добраться к ним можно только по непроездным грунтовым дорогам. Если на далеком Севере, в Сольвычегодске, нельзя было не поразиться художественным великолепием всей обстановки собора, дремлющей в ненарушенном до сегодня обличии XVI века, то здесь, в глухой Пожне, предстояло увидеть неожиданно одно из замечательнейших созданий начала XVIII века — этот иконостас.

Близехонько от церкви находится мыза, принадлежавшая когда-то Челищевым, а в прошлом царствовании — одному из ныне умерших генерал-адъютантов, имя которого в конце царствования императора Александра II повторялось довольно часто. В настоящее время 4,000 десятин этого имения арендует какой-то латыш из прибалтийского края за 2,000 рублей. Говорят, что нынешнему собственнику усадьба эта не нужна, так как он владеет какою-то другой усадьбой на юге России; это дело, конечно, частное и обсуждению не подлежащее, но факт совершающегося исчезновения усадьбы в Псковской губернии налицо; вероятно, имеется налицо факт возникновения за счет её усадьбы в одной из южных губерний. Но верно то, что гибнет старое, насиженное место. Эти полуразрушенные шкафы без книг, столы renaissance, с которых увезены мраморные доски, множество гравюр, литографий и портретов, отчасти на стенах с разбитыми рамами и стеклами, отчасти на полу, по стульям; это обилие поломанных бра и других вещей могло бы дать обильную пищу для любопытного литературного описания. Ясно, что дом был устроен надолго и прочно; на лестнице стоят молча, как привидение, длинные, старинные часы; в кабинете пустует и трескается бильярд; тут же бюст одного из прежних владельцев и изображения других более или менее видных деятелей целых трех царствований. Их кто-то, когда-то собирал, устанавливал и развешивал; тут целая книга несомненно дорогих воспоминаний. Окна наполовину заколочены досками; ветер, прорывающийся в щели, шелестит шелковыми лохмотьями мебели и лоскутками множества ширм и ширмочек, назначавшихся в свое время на то, чтобы сделать уголки теплыми, уютными. Разрушается также и входная в двухэтажный дом лестница, с широким портиком на четырех колоннах: зарастает сад.

По выходе из усадьбы, здание которой было обойдено путниками, в предшествии латыша, разводящего свое гнездо в этой полуразвалине, и осмотрено в подробности, следовало возвращение на станцию и отъезд. Палило по-прежнему немилосердно; набегавшие тучки и легкие порывы ветра давали знать о приближении дождя, а может быть и бури. И буря, действительно, не заставила ожидать себя; ударил гром, хлынул ливень, и какой! Что могло быть видимо по пути до ближайшей станции Билово, сказать нельзя, потому что окрестность мгновенно затянуло такой густой голубой завесой дождя с градом, величиной в каленый орех, что даже ближайшие к дороге деревья едва виднелись. Ямщикам, сидевшим на козлах, пришлось поднять свои руки и прикрывать ими, как козырьками, лица, обжигаемые градинами, которые, щелкая по лошадям, отскакивали на дорогу, превратившуюся, не более как в две минуты, в быстро текущую реку; края дороги, которые должны бы были быть ниже, для пропуска воды в канавки, выходили наружу, в виде берегов. Буря эта нанесла много вреда и прошла от Петербурга к Москве в восемь часов времени.

Как быстро налетела буря, так же быстро и прошла она. С переездом через реку Сережу, подле Тяполова, открылась одна из самых красивых по пути местностей: только что орошенная ливнем долина, в вечернем освещении. Не более как за пять минут до приезда сюда путников, молния ударила в один из столбов; стоявшая подле, приготовленная под поезд тройка разбежалась, и коней пришлось ловить.