По следам большевиков: 12 000 миль с союзниками по Сибири

Когда мы уже собирались уходить, директор привел нас в большой класс, расположенный в одном из углов большого здания. Это была просторная, светлая комната с различными предметами искусства, гипсовыми слепками и натюрмортами, расставленными на длинном столе у стены. В центре комнаты около шестидесяти девочек стояли перед своими мольбертами, рисуя или копируя гипсовый слепок с напряженным интересом к своей работе. Здесь, в Чите, в Сибири, в последнем месте в мире, где я ожидал найти подобное, находилась художественная школа. Тот, кто никогда не был в Сибири, кто представлял ее дикой местностью и только тюрьмой для политических заключенных, может, наверное, понять наше изумление. Искусство, да еще в Сибири! Какая насмешка перед лицом революции!

Перейти от этой сцены на заснеженные улицы города и увидеть русского солдата на лошади, переходящего от дома к дому с телеграммой в поисках человека, которому она была адресована, означало перейти от возвышенного к смешному. У солдата была телеграмма для чиновника, адрес которого был неизвестен из-за отсутствия городского справочника или полицейского реестра, и он искал его.

От Читы до Иркутска - это Швейцария Сибири. Все путешественники говорят, что район озера Байкал - самый красивый участок этой великой империи, и, совершив дневное путешествие зимой, можно без колебаний присоединиться к тем, кто его восхваляет. Проснуться рано утром, когда поезд мчится вдоль берегов озера, и увидеть, как солнце встает за заснеженными вершинами гор на противоположном берегу, возможно, в двадцати пяти милях через безмятежное голубое озеро, - значит стать свидетелем одной из самых замечательных сцен в мире. Прошлой зимой я был в Швейцарии. Зимой 1916 и 1917 годов я путешествовал по Трансильванским Альпам и горам Баварии. По пути на Дальний Восток я пересек Скалистые горы и Сьерра-Неваду. По величию и массе немногие из этих горных цепей могут сравниться с Байкальским хребтом, хотя Швейцарские и Французские Альпы выше, и хотя перевалы через Трансильванию живописны и красивы, я не знаю ни одной сцены, которая могла бы сравниться с той, что открывается с восточного берега Байкала ясным зимним утром, пока озеро еще не замерзло. Его массивность можно понять, если осознать, что Байкал - одно из пяти крупнейших озер в мире; что его длина составляет 400 миль, а ширина - от восемнадцати до пятидесяти шести миль; горный хребет, возвышающийся над озером более чем на милю, тянется вдоль западного берега, как кружево, на фоне золотых и голубых облаков. Над озером появляется солнце медно-золотистого цвета, резко контрастирующее с серебряными восходами и закатами на востоке в березовых лесах.

В эту страну вошли некоторые войска союзников. Японский флаг развевается почти на каждой станции от Владивостока до Иркутска. Тут и там развеваются цвета чехо-словаков, простое красно-белое знамя новой нации, чья армия заперта в Сибири. С нескольких вокзалов и общественных зданий развевается герб свободной России - бело-сине-красный. Французский триколор, "Юнион Джек" и "Звезды и полосы" не видны после отъезда из Владивостока, разве что на проходящих поездах. Между Владивостоком и Иркутском единственным свидетельством существования русской армии являются офицеры, а их достаточно много, чтобы командовать двумя новыми русскими армиями. Рядовые исчезли в частной жизни, за исключением тех, кто путешествует с офицерами в качестве санитаров или "почетного караула". День за днем наш поезд проходил мимо специальных поездов русских офицеров, прикрепленных к той или иной армии за несколько тысяч миль от фронта, перевозящих артиллерию и автомобили из города в город и обратно. Все, что сегодня есть в русской армии, - на колесах, и, судя по всему, ехать некуда. Но когда чехо-словаки перестали воевать, армия, под командованием адмирала

Колчак, получил новую жизнь.

С чехо-словаками дело обстоит иначе. Все в России знают, что именно чехо-словацкая армия не пустила большевистские войска в Сибирь. И только им принадлежит заслуга порядка, который существует в Восточной и Западной Сибири, за исключением, возможно, нескольких городов, где размещены другие союзники. Чехи не красуются на военной сцене Востока. Они даже не просят похвалы. Их дело - воевать, и до перемирия они выполняли свою работу спокойно и великолепно. Зайдите в любой сибирский город и позвоните в чешский штаб. Вы не найдете там ни генерала, ни даже полковника или майора. Возможно, вы найдете капитана, но вероятность того, что вас встретят лейтенант или унтер-офицер, очень велика, потому что чешская армия - это рабочая армия, и больше внимания уделяется работе, чем званию. Там, где тысячи русских офицеров и десятки рядовых, там тысячи чешских солдат и несколько офицеров. Большая часть чехо-словацкой армии была на фронте, фронте, который они создали в чужой стране, в борьбе за собственную свободу и независимость.