По следам большевиков: 12 000 миль с союзниками по Сибири

В Екатеринбург Николай II, его жена, дочери, сын, врачи и слуги были вывезены под сильной большевистской охраной из Тобольска, города, расположенного в 300 верстах от ближайшей железнодорожной станции, куда они были доставлены из Петрограда для "безопасности". Это было в апреле 1918 года, когда комиссия Уральского окружного Совета рабочих, казаков, солдат и матросов обратилась к профессору Ипатьеву, владельцу одного из самых больших и лучших домов в городе, требуя, чтобы он отказался от своей резиденции.

немедленно. Они не назвали причин, но приказали ему уйти.

Дворец Ипатьеффа был построен на одной из главных магистралей города, недалеко от просторной белой резиденции "платинового короля" мира. Мистер Ипатьефф был инженером и одним из ведущих граждан общины. Его дом был построен из цемента и камня, выкрашен в белый цвет и был современным во всех отношениях. Эта резиденция, которой суждено было стать последней известной тюрьмой для царя и его семьи, находилась в двух шагах от британского и французского консульств. Впереди была широкая, открытая площадь, в центре которой возвышался один из многочисленных соборов города. Слева соседями царя были самые бедные горожане. Они жили в непривлекательных бревенчатых или каркасных хижинах. Справа, через боковую улицу, находился большой двухэтажный дом из красного кирпича, окруженный кирпичной стеной. Из верхних окон этого дома можно было видеть небольшой сад в задней части резиденции Ипатьева, даже после того, как большевики построили двадцатифутовый дощатый забор вокруг "дома царя". Именно в этом саду бывшая императорская семья имела возможность отдохнуть и подышать свежим воздухом в течение восьмидесяти дней, когда ее члены находились в заключении.

После получения большевистского приказа профессор Ипатьев без промедления уехал. Он был "интеллигентом" и "аристократом" и понимал, что чем быстрее он уедет, тем в большей безопасности будет. Это было около 25 апреля. Через несколько дней прибыли царь, царевна и их дочь Мария в сопровождении одного из врачей, обслуживавших императрицу, которая страдала от сердечных заболеваний и ревматизма. Царевич и другие дочери задержались из-за болезни мальчика, но уже через неделю семья была объединена в белом доме с дощатым забором, охраняли около двадцати большевистских солдат Красной гвардии, которые, как говорят, были набраны специально из шахт и заводов, расположенных поблизости.

Бывшая царская семья вошла в дом под усиленной охраной через главный вход на площади, который вел прямо в комнаты на втором этаже. В этих комнатах жил профессор Ипатьев, а на первом этаже жили его слуги, которые пользовались входом с боковой улицы.

Войдя в дом, царь и его жена были "сопровождены", если не сказать приказаны, через приемный зал и мимо одной из частных комнат, уже заполненных солдатами, в большую гостиную, которую профессор Ипатьев использовал для приема гостей. Вся мебель и ковры остались в том виде, в каком он их оставил.

С потолка свисала большая хрустальная электрическая люстра, привезенная из Италии, а на стенах висели ценные картины, написанные маслом. Мебель из резного дуба была современной, дорогой и удобной. Слева, когда царь вошел, он увидел еще одну комнату по другую сторону арки. Эта комната была отведена ему в качестве кабинета. Кресло на колесиках, привезенное царевной из Тобольска, было поставлено перед одним из широких окон из тарелочного стекла, выходивших на внутреннюю сторону высокого дощатого забора через тяжелые железные решетки, укрепленные в стенах за окнами. Прямо перед бывшими императорскими лидерами, стоявшими у входа в приемную, находились две большие дубовые двери, ведущие в столовую. Слева от них находились кухня, кладовая, ванная комната (одна из немногих частных ванных комнат в городе) и еще одна комната, которая впоследствии использовалась горничной бывшей императрицы.

Большевистские комиссары Екатеринбурга провели царскую чету через столовую в две небольшие комнаты, выходящие на боковую улицу. Одна из них была отведена для царя, его жены и сына в качестве спальни. Другая была отведена под гостиную и спальню для четырех дочерей, хотя ни кроватей, ни детских кроваток в ней не было.

Оставшись на несколько коротких мгновений в этих комнатах, царевна подошла к окну, откинула портьеры и с замиранием сердца посмотрела сквозь железные прутья на грубую внутреннюю часть дощатого забора, который полностью загораживал некогда прекрасный вид на соборную площадь и дворец "платинового короля", расположенный не более чем в 200 футах, а теперь занятый солдатами Красной армии. Но их бывшая императрица не могла видеть. Над оградой были видны только огромные, свободные, бледно-голубые небеса.

Повернувшись к царю и попросив карандаш, она снова отдернула шторы и написала на раме окна "30 апреля 1918 года", день своего приезда и первый день восьмидесятидневных страданий и мучений в Екатеринбурге, в плену у бывших подданных своего мужа.