По следам Гиены

— Сгодится, — Барракуда закусил губу, сужая глаза, — Подними Роджера, акула сожри твои потроха! Живей, живей, пусть эти портовые крысы бегут со своего корыта, пусть сами сигают в воду! — глаза его опасно сверкнули; на губах появилась кривая ухмылка, — Морские черти получат свою дань…

Он всегда платил дань морским чертям, платил им чужими жизнями за право бесчинствовать в их владениях. Они были милостивы, они не мешали ему, не посылали жестоких штормов, не сбивали с курса. А боги, тем временем, благоволили отчаянному капитану и, не встречая помехи чертей, посылали ему попутный ветер, тихое море и новую добычу.

— Берег близко! — один из матросов, заметив, что «Гиена» полным ходом несется на торговое судно, не замечая приближения суши, нахмурился, неодобрительно качая головой, — Капитан, нас же заметят…

— Дьявол прокляни твою кровь! — капитан нахмурился, стискивая руками фальшборт, — Каракатица неуклюжая, трус поганый! На моем судне не место малодушным, если боишься громко заявить о себе — прыгай в воду, тони вместе с этими зажравшимися свиньями, грот-мачту тебе в ноздри!

— Никак нет, капитан! — матрос, мигом спасовав, поспешно вытянулся по струнке, — Я не трушу, думал предупредить…

— Капитану плевать, что его заметят, — боцман мрачно ухмыльнулся и смачно сплюнул за борт. Если бы он посмел плюнуть на палубу шхуны, капитан сию секунду вздернул бы его на рее, наплевав на налет, и боцман знал это.

— Рик Барракуда не любит сидеть в тени, как крыса в норе, он говорит о себе громко и ясно, — продолжил он, опираясь о борт и приглядываясь к близящемуся судну, — А скоро заговорят пушки, и тогда все услышат о «Гиене»! Наша красавица станет грозой морей, вот увидишь, Дик!

— Заткнули пасти! — рык капитана пронесся над палубой, как будто заставляя сильнее натянуться паруса, — К пушкам, собаки, за пистолеты! Я хочу пустить кровь сухопутным свиньям, хочу увидеть, какого цвета у них потроха!

Дик, только что высказавший робкое сомнение, услышав этот приказ, восхищенно улыбнулся. За капитаном он пошел, увлеченный именно этим — его нравом, его силой духа, его резкостью и уверенностью, и сейчас, видя подтверждение своему восхищению, снова готов был на все.

— Хочу перерезать глотку капитану этого корыта… — он жадно облизал губы и нежно погладил ножны острого ножа, болтающегося у него на поясе, — Это будет кровавое месиво, а, боцман?

Ответом ему послужил крепкий подзатыльник.

— Грот и стаксель! Если капитан велит заткнуться — закрой пасть, селедка морская, не призывай шторм на свою башку!