По следам карабаира. Кольцо старого шейха

— Я плохо рассмотрела. В папахе. Галифе и гимнастерка из серого сукна. Местный, видно, кавказец… А тот, что витрину разбил, — высокий, глаза, как у татарина… черный. Рубашка на нем была с косым воротом.

— Никаких запоминающихся примет? Шрам, татуировка на руках. Ничего?

— Татуировка — да! — оживилась Паритова. — На локте у высокого. Рукава закатаны у него были…

— Что изображено? Она покачала головой.

— Разве я разглядывала…

Бондаренко записал. Потом снова отложил ручку и будничным голосом, как бы между прочим, спросил;

— Скупкой давно занимаетесь?

Ему показалось, что на мгновение в ее глазах затрепетал страх. А, может быть, почудилось? Ответила она спокойно:

— С год, наверное. Хорошо, что ввели скупочные отделы. Государству выгодно. Ведь с тех пор, как закрыли «Торгсин», приток золота резко уменьшился.

— О-о! — удивился Бондаренко. — Вы, очевидно хорошо осведомлены о таких вещах?

— Я — нет. — Это муж… — она осеклась.

— Что — муж? — не дождавшись конца фразы, спросил Бондаренко.

— Ну… он много читает. Рассказывал мне: как-то читал статью в «Вокруг света», или еще где, не помню, — о золотом балансе страны.

Сергей Тимофеевич отметил про себя, что говорит она по-русски правильно, без акцента, не затрудняясь в выборе слов.

— Какое у вас образование?

— Десять классов. И курсы счетных работников.

— Ну, что ж, спасибо, — сказал Бондаренко, вставая и показывая тем, что допрос окончен. Пододвинул к ней листок. — Прочитайте и подпишите.

Когда она вернула ему ручку, он вдруг спросил:

— Сколько вы заплатили за мельхиоровое кольцо?

Он ждал. Он очень ждал, что вот сейчас реакция будет необычной, ему казалось, что его вопрос повергнет ее в растерянность, потому что он чувствовал — дело с перстнем нечисто. Но ничего этого не произошло. Без тени смущения на лице, с искренним недоумением она переспросила:

— Какой перстень?

— С темно-зеленым камнем очень большим камнем Неужели не помните?

— А-а, этот. Помню, почему же. Он давно у нас валяется, чуть ли не с момента открытия скупочного отдела. Но я не помню его стоимости. Да он недорогой. Ума не приложу, зачем и кому он понадобился.

— Откуда вы знаете, что кольцо исчезло? — подался к ней Бондаренко.

Она усмехнулась.

— Заведующий наш приходил. Апельсинов мне принес Он и сказал.

— Вам известен адрес Чернобыльского?

— Вы и о нем уже знаете?

— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.

— Ради Бога. Конечно, известен. Переулок Псыжский пять.

— Квартира?

— У него свой домик.

Из больницы Сергей Тимофеевич вышел чернее тучи. В его голове уже выстраивалась до визита сюда стройная, как он думал, версия, в которой было отведено место и для Фатимат Паритовой, но после допроса версия эта основательно поколебалась.

Вернувшись в угрозыск, он все-таки позвонил Абдулу Маремкулову и приказал выяснить, сколько заплачено скупочным отделом за украденное кольцо. Мысленно ругнул, себя, что не сделал этого раньше.

Через полчаса Абдул явился к Сергею Тимофеевичу с актом судебно-медицинской экспертизы о телесных повреждениях, нанесенных Паритовой, и доложил:

— Двести рублей с копейками, товарищ майор, стоило это кольцо. Документы — в порядке, все проведено через кассу, я проверял… — и добавил торжествующим тоном. — Я же говорил — оно ни черта не стоит.

* * *

Сергей Тимофеевич Бондаренко всю жизнь считал себя чернорабочим в криминалистике. Все, чего он добился, он добился трудом, усердием, вошедшим в поговорку среди работников управления. Ему ничего не давалось легко, и он знал причину, потому что принадлежал к той, довольно редкой породе людей, которые научились более или менее точно оценивать собственные достоинства и недостатки. Первое, что он предпринимал, какое бы дело ни попало в его руки, — это собирал сведения. Любые — возможные и невозможные, прямо или косвенно относящиеся к расследованию. Пока он не исчерпывал последних шансов на сбор таких данных, пока что-то еще можно было выяснить и сопоставлять, он выяснял и сопоставлял, а потом уже пробовал строить догадки и предположения. Метода эта часто избавляла его от непродуманных скоропалительных решений, но отнюдь не способствовала ускорению следствия. Если же он пытался нарушить заведенный порядок и поступал наоборот, расследование шло вкривь и вкось, и ни одна из его версий подтверждения не получала.

Нет, он не из тех, кому от Бога дано снимать звезды с неба — нечего ему надеяться на всякую там интуицию, нечего ждать озаряющих мгновений, надо просто работать.