По следам вдохновения (сборник)

Говорят, что только на рассвете смерть и незаметна, и легка.
Широко забрасывает сети в этот час недобрая рука.

Небосвод под утро пуст и бледен, как бумаги девственный

                                                                      листок.
На слова беспомощные беден заревом не тронутый восток.

Лишь на миг забудутся сиделки, от ночных забот

                                                                  едва дыша,
тут же вдоль обоев и побелки проскользнёт незримая душа.

Не смущая жалобами близких и пока восток едва белёс,

невзначай уходит, по-английски, под покров надгробий
                                                                   и берёз.

…Долго наблюдал я, как светало. Разливалось утро, как река.

Только что-то вдруг затрепетало и, как моль, коснулось
                                                                        потолка.

Ещё одна осень

Ещё раз повернулся шар земной, суставами скрипя,
                                                         вокруг себя.
Как будто это прибыли за мной и ждут, края одежды
                                                                 теребя.

С насиженных высот летит листва, упрямо заметая

                                                           прорву лет.
И кружатся, и мечутся слова, как бабочки, спешащие
                                                                на свет.

Мне думалось, я всё сказал, что мог, а если не успел,

                                                              то потому,
что день, который вымок и продрог, уходит в остывающую
                                                                        тьму.

От огненного лета ни следа. И, сумрачному зеркалу сродни,

высматривает сонная вода взволнованные холодом огни.

Время

Я ворочался на сеновале, в одиночестве, трезвый вполне.
Бесконечные лапки сновали безо всякой опаски по мне.

Всё кололись травинки сухие; всё зудели, чесались бока;

всё гудели такие сякие комары в глубине чердака.

За дворами лягушки кряхтели, заглушая мольбу комаров,

и скрипели вдали коростели, словно двери соседних миров.

На стропилах лежала граница между мною и

                                                          Млечным Путём,
и неслась по нему колесница в побледневший от звёзд
                                                                      водоём.

Это время моё пролетало, как, наверно, у всех и всегда.

Только пыль от копыт оседала – и на травы, и на провода…

Светлана Поли

Давным-давно Рассказ

Сия драматическая история, произошедшая во времена владычества монголов на Руси, заслуживает того, чтобы о ней узнали современники…

По степи неслась конница во главе с молодым ханом Рустамом. Хан сидел в седле, словно статуя: на его красивом лице не вздрагивал ни один мускул, крупные чёрные глаза пристально смотрели вдаль. Наконец показался стан Батыя. Рустам осадил своих воинов, слез с коня и вошёл в шатёр. Позади старого хана стояли мальчики-рабы и обмахивали веерами своего господина. Военачальники приготовились слушать Батыя, рассевшись вокруг него на овечьих шкурах.

А за шатром шла своя жизнь. Рядовые воины кормили коней, заигрывали с женщинами, кутили и бились на поединках. Вечерами, сидя у костра, они рассказывали душещипательные истории.

После встречи с Батыем Рустам ушёл в свой шатёр, лёг на роскошный ковёр и задумался. Ему тут же подали жареного барашка и большую пиалу с кумысом. В углу шатра музыкант бренчал на домре, услаждая слух хозяина протяжной мелодией. Рядом с ним вихлялась полуобнажённая рабыня. Две другие массировали ноги и плечи своего господина. Как только в шатёр вошёл друг Рустама, хозяин приказал женщинам на время убраться из шатра. Те поднялись и послушно вышли.

– Присаживайся, Салим, угощайся, – предложил Рустам.

– В твои годы я был ух как горяч! – проговорил пожилой приятель, присаживаясь рядом с хозяином шатра. – А ты не по годам рассудителен. Видно, поэтому повелитель и посылает в Белый город именно тебя. Знает, что много болтать не станешь.

Рустам усмехнулся, но промолчал.

– Может, славяночку себе добудешь, – продолжал Салим, подмигивая. – Говорят, у тамошнего князя дочь – красавица!

– Ну, ежели только город приступом брать, – отозвался Рустам.