По следу

— Он туда полез, — кивнул Орлов влево, где в толще нависшей над тропой бурой скалы темнела узкая извилистая расселина. Она тянулась кверху почти вертикально.

— Здесь! — тихо, но убеждённо повторил Пётр, тщательно исследовав расселину.

Приподнявшись на носки, он нащупал руками свежую глубокую царапину на граните, прочерченную каким-то острым металлическим предметом.

— У него альпинистский ледоруб, — сказал Пётр и, упираясь ногами и руками в края расселины, полез наверх…

Солнце застало Орлова и Савина на крохотной каменистой террасе, усыпанной острым щебнем. Терраса переходила в новую узкую вертикальную щель.

Пётр опустился на четвереньки и посмотрел в направлении, пересекающем полого падающие солнечные лучи. Затенённые углубления в щебне не оставляли никаких сомнений — это следы человека.

— Винтовку приготовь, — прошептал Пётр и перекинул автомат со спины на грудь.

Щель вывела пограничников на воронкообразную площадку, от которой тропа набирала такую крутизну, что кружилась голова.

Савин невольно ухватился за гранитный выступ и смущённо посмотрел на товарища: смуглое широкоскулое лицо Орлова, покрытое мелкими бисеринками пота, было полно решимости.

— Пошли, пошли! — прошептал сержант. Он хотел ещё что-то сказать и умолк. Откуда-то сверху послышался зловещий гул, нараставший с такой стремительностью, что Орлов и Савин одновременно сообразили, в чём дело, и побежали в разные стороны.

По крутому склону, подпрыгивая, словно гигантские мячи, катились камни. Пётр не успел увернуться, и один из камней задел его за коленку, едва не сбив с ног. Сержант предостерегающе окликнул Савина, но тот не расслышал товарища. А со склона уже неслась грохочущая лавина. Это был камнепад. Пётр прикрыл голову руками и втиснулся в первую попавшуюся расселину.

Глыбы камня с пушечным гулом плюхались на площадку, снова подпрыгивали и, погоняя одна другую, низвергались в ущелье, круша всё на своём пути. Следом за ними сверху посыпались тысячи мелких камней, смешанных со щебнем.

Наконец, зловещий грохот, отражённый многоголосым горным эхом, замер. Лишь туча густой пыли да огромная груда щебня, заполнившая воронкообразную площадку, напоминали о только что происшедшей катастрофе.

Протерев забитые пылью глаза, Пётр осмотрелся, выждал несколько минут и с трудом выбрался из полузасыпанной расселины. Савина на площадке не было.

Левое колено распухло, каждое движение вызывало нестерпимую, резкую боль, но Пётр не обращал на это внимания — так потрясла его внезапная гибель товарища.

А враг? Неужели враг уйдёт? С ненавистью глянув вверх, Пётр полез по острым камням. Гимнастёрка и брюки были изодраны в клочья. Из порезов на руках и ногах сочилась кровь, а он всё полз и полз, напрягая мускулы, стиснув зубы, тяжело дыша, забыв о жажде, боли в ноге, отдавшись одному всепоглощающему желанию — настигнуть врага!

Во имя чего пробирался враг в советский тыл? Во имя денег, в погоне за тем, чтобы, сделав черное дело, попытаться вернуться обратно за границу и положить тысячи долларов на свой текущий счёт в банке. Только нажива манила врага, только из-за неё он рисковал своей шкурой. Он был здоров, ловок, натренирован, но в душе у него не было ничего, кроме злобы, подлости и страха: как бы нс угодить в руки советских разведчиков.

На стороне Петра была твёрдая вера в величие того дела, которому он служил. Она придавала ему силы.

Пётр не думал о себе, он думал о советских людях. Не злоба и страх, а священное чувство долга и ненависти к врагу владели его душой.

Покрасневшие, воспалённые глаза были устремлены вперёд. И вот из груди Петра чуть было не вырвался ликующий крик: прямо перед ним, метрах в сорока, совсем не таясь, шёл по гранитному карнизу высокий человек с небольшим рюкзаком за плечами и альпинистским ледорубом в руке. Миновав карниз, он сел на камень, достал что-то из рюкзака и с жадностью стал есть, затем отвинтил пробку фляжки и прильнул к ней.

Облизнув пересохшие губы, Петр поставил переводчик автомата на автоматическую стрельбу и, стараясь не производить ни малейшего шума, пополз от камня к камню, волоча левую ногу.

Нарушитель, убеждённый, что здесь-то уж он в полной безопасности, встал и спокойно начал карабкаться дальше. Это был широкоплечий молодой чело-век. Пётр карабкался за ним следом как только мог быстро. Когда уже были различимы складки кожи на загорелой мускулистой шее врага, сержант прицелился и крикнул:

— Руки вверх! Не оборачиваться!..

Нарушитель невозмутимо, будто только и дожидался этой команды, поднял руки и вдруг стремительно прыгнул вправо.

Петр выстрелил. Он готов был поклясться, что попал нарушителю в ногу, но, по-видимому, рана оказалась лёгкой, так как тот скрылся за поворотом скалы.