По следу Атсхала. Проклятие

Разглядев за серыми стволами тощий сгорбленный силуэт, парнишка напрягся. Опираясь на сучковатую палку, из зарослей вышла старая ведьма Наринга и направилась прямиком к нему. Придавленный страхом Келиб будто к земле прирос, не в силах отвести взгляд от сухой фигуры, с головы до пят укрытой чёрной рваниной.

Наринга нависла над помертвевшим от ужаса ребёнком. Пронзая глубинным светом глаз, ведьма молча протянула сосновый срез, где под глянцевым слоем смолы извивались причудливые бороздки. Зачарованный Келиб принял из старческих рук подарок, всмотрелся в таинственные знаки и неожиданно услышал далёкую песню. Он понимал. Это был голос неба. Голос ветра, гор и волков. Голос древней Атсхалии.

На парнишку упала тень.

– Что ты взял у неё?

Он сжал кулачок, поднял голову и встретился с сердитыми глазами брата. Наринги и след простыл.

– Что там у тебя? – допытывался Ланс. – Что она тебе дала?

– Вот это… – Келиб доверчиво протянул руку и разжал пальцы. На розовой ладошке лежала сухая еловая веточка.

Он перевёл недоумённый взгляд на лицо брата, но промолчал.

– Пошли домой, – фыркнул Ланс и помог ему подняться.

Едва переступив порог родного дома, парнишка тут же забыл о подарке старой ведьмы. Но в ту же ночь странное видение повторилось, принеся с собой мучительную вытягивающую боль. Спасаясь от ледяного ливня, он нырнул в дремучий лес и под ревущий вой ветра полетел сквозь чёрную круговерть бури. К нему присоединились стремительные серые вихри. Они неслись рядом, подгоняли, поддерживали и не давали упасть. В голове полыхал дикий огонь, а дикие судороги рвали на части сильное волчье тело.

Осознав себя зверем, он даже не успел удивиться. Захлестнула нестерпимая боль. Захватила, заволокла алым жаром. Но утянуть во тьму не посмела. Из ниоткуда явилась Наринга и вложила в руку дощечку. Ту самую, со странными извилистыми бороздками. И душная тьма дрогнула, отступила, оставив ощущение разморенной слабости и невесомость в теле.

Лица коснулось тепло. Солнечный луч защекотал глаза. Оторвав голову от подушки, Келиб увидел мать. Со следами слёз на лице Айна поправляла на нём одеяльце. У окна, свесив голову на грудь, сидел угрюмый отец.

– Что со мной? – просипел Келиб.

– Всё хорошо. – Мать попыталась ободряюще улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. – У тебя был жар, но уже всё прошло. Отдыхай.

Она обернулась на отца. Тот понял, встал с лавки. Они вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь. Келиб услышал тихую неразборчивую речь. Ему захотелось узнать, о чём переговаривались родители. Но приподнявшись на локте, он обессиленно упал на постель. От жуткой слабости закружилась голова. Так и пролежал весь день. Лишь под вечер нашёл в себе силы встать.

Поправляя одеяло, он задел подушку и замер. Из-под неё выглядывал подарок Наринги. Быстро прижав кулачок с дощечкой к груди, Келиб оглянулся на дверь. «Волчья кровь» – услышал он мрачный голос отца, но ничего не понял.

Свою находку он надёжно схоронил от посторонних глаз, откуда-то зная, что нельзя доверять другим эту тайну. И долгие годы никому не показывал.

…

Минуло ещё шесть лет, в течение которых пугающие припадки ни разу не повторились. Внутренняя сила подросшего Келиба нашла выход из западни увечного тела в виде способности видеть окружающий мир насквозь: в перекличках птиц и шуме ветров, грохоте бури и волчьих тоскливых песнях. Напитываясь живительной силой природы, он поглощал скрытые тайны Атсхалии. Тянулся к ним всем своим существом. Хоть и понимал, что запретный мир от него слишком далёк, и ему туда никогда не попасть.

Заволоклось небо набухшими тучами, загрохотало. Пролилось на Атсхалы полыхающей грозовой напастью. Грейстоун погружался в тёмную осеннюю ночь.

В жарко натопленном доме за столом сидел Келиб и, прислушиваясь к шуму дождя за запертыми ставнями, с беспокойством следил, как вокруг сияющего свечного огонька нервно трепещет крылышками крохотный мотылёк.

– Куда же ты? Сгоришь, глупая мошка! – Мальчишка снова попытался отогнать насекомое. – И зачем только проснулся?.. – вздохнул он. – Дурная примета.

На крыльце раздались шаги. Широко распахнулась дверь, впуская насыщенный дождевой влагой сквозняк, и на пороге возник Ланс. Не раздеваясь, он прошёл к очагу и сбросил на пол вязанку сырых дров.

– Отец ещё не вернулся?

– До ночи придёт, – уверенно заявил Келиб, наблюдая за сильными движениями старшего брата.

Тот хмыкнул, стащил с головы капюшон и взъерошил мокрые волосы.

– Ты идёшь на первую охоту? – спросил Келиб.

– Как снега улягутся, Магнус и отец Хэнка обещали взять нас с собой, – важно заявил Ланс.

Стряхнув с одного плеча намокшую меховую накидку, он сдвинул с кадки крышку и, зачерпнул кружкой воду. Утолив жажду, утёр рот. Приладив накидку на распялки у печи, он стащил сапоги и присел у отцова ружья. Подперев щёку ладонью, Келиб продолжал наблюдать за Лансом. А тот с трепетом провёл рукой по тёмному деревянному прикладу с металлическим узором и досадливо цыкнул:

– Не вовремя дожди вернулись.

– Ты собираешься зайти в запретный лес? – неожиданно спросил Келиб.