По странам и страницам: в мире говорящих книг. Обзор аудиокниг

Роман «Фата-моргана любви с оркестром» (1998) чилийского писателя Эрнана Риверы Летельера (р.1950) – книга, застигшая меня врасплох, ставшая для меня полной неожиданностью и оттого особенно мне близкая и дорогая.

Признаться, ничтоже сумняшеся полагал, что литературу Чили знаю не то чтобы вдоль и поперек, но достаточно хорошо – насколько это вообще возможно с противоположного конца земного шара. От стихов Габриэлы Мистраль и Пабло Неруды до прозы Франсиско Колоане, Мануэля Рохаса, Фернандо Алегрии и Володи Тейтельбойма. А еще были книги Хосе Доносо, Антонио Скарметы, Ариэля Дорфмана, Исабель Альенде, Марселы Серрано, Луиса Сепульведы и Роберто Боланьо.

Это так, навскидку. Если перечислять всех, кого читал, никакой рецензии не хватит. Много в Чили писателей – хороших и разных. А тут, понимаете, какой-то Ривера Летельер. Причем ладно бы из молодых да ранних – нет, в самой середине прошлого века родился! Где он был, когда гремели на весь читающий мир Сепульведа и Боланьо (один чуть постарше, другой чуть помладше, и обоих уже нет в живых)? Словом, преисполнился ваш покорный слуга сомнения и скепсиса и даже некоторого предубеждения. Совершенно, как выяснилось, зря преисполнился, но обо всем по порядку.

Что касается нашего автора, то становиться всемирно известным писателем, да еще и кавалером французского Ордена искусств и литературы ему поначалу было просто некогда. До 11 лет он жил на селитряных разработках, где работал его отец и где сам он трудился в шахте и продавал газеты. Затем были скитания по всему континенту, учеба в вечерней школе, женитьба… В итоге первый свой роман «Королева Исабель распевала ранчеры» Эрнан Ривера Летельер опубликовал в 44 года, когда некоторые литераторы писать уже заканчивают и поудобней устраиваются на лаврах, дабы там с комфортом почивать.

Романный дебют, кстати, оказался удачным: певунья-королева принесла своему автору не только несколько премий, но и некоторую литературную известность, каковая со временем лишь усиливалась и к третьему роману, о котором и пойдет сегодня речь, превратилась в устойчивую репутацию.

Итак, с чего начинается роман? На переполненном корабле – эдаком новоявленном Ноевом ковчеге среди переселенцев-эмигрантов, коз и барашков вдруг обнаруживается рояль, звучит музыка Шопена и стихи испанского поэта-романтика Густаво Адольфо Беккера.

Классическая музыка и поэзия среди полутора сотен горемык – изгоев Старого Света – «темного человеческого стада», отправившегося в сторону Света Нового в поисках лучшей доли, – это вам не младенцы в птичьих клетках, конечно, как у Гарсиа Маркеса, но тоже, согласитесь, необычно.

Фата-моргана – морок, мираж – то, чего нет на самом деле. Но одновременно это еще и мечта, преображающая жизнь, делающая ее прекрасней, придающая ей смысл.

Мечта о личном счастье вдохновляет и сподвигает бедного цирюльника Сиксто Пастора Альсамору сперва на брак с девушкой, чьи родители категорически против такой партии для своей дочери, а затем – на переезд в далекую заморскую страну, где таки открыли тайну философского камня – научились превращать в золото обычную селитру, а значит, призрак голода и нищеты перестанет маячить над нежными головками его почтенной супруги и семилетней дочурки, в коих он души не чает.

Однако мечты о счастье общем, о социальной справедливости не дадут ему замкнуться в мирке своего собственного благополучия и уюта. В душе мирного парикмахера таится дерзкий карбонарий – отчаянный анархист.

Признаться, тут Сиксто Пастор здорово напомнил мне одного доктора из повести «Полковнику никто не пишет» все того же Гарсиа Маркеса, а еще почему-то техника-зубодера из романа «Старик, который читал любовные романы» Луиса Сепульведы. Впрочем, чему тут удивляться? Из шинели полковника Аурелиано Буэндии вышли все современные латиноамериканские писатели, а Луису Сепульведе Ривера Летельер и вовсе земляк.

Подобно одному из второстепенных героев «Фата-морганы», мальчишке-китайчонку Йемо Пону, копировавшему акробатические номера, подсмотренные им в бродячем шапито, автор мастерски копирует приемы мэтров – того же Гарсиа Маркеса, Астуриаса или Карпентьера. К примеру, довольно активную роль играют в повествовании животные – не как индивидуумы, но как часть стихии, активной биомассы, что создает фон, настроение, а то и на сюжет влияет. Вот тот же китайчонок рассказывает герою, только что прибывшему в город, про «жуткую стаю серых чаек, что однажды затмила все небо над городом на два с половиной часа. В полном молчании они летели на восток». Прямо асы Геринга какие-то, а не птицы!

Вы, конечно, спросите меня: похож ли поселок Пампа-Уньон (деревушка по нашим меркам – церкви-то нет!) на Макондо? Да это одна и та же точка на карте, не сомневайтесь! Вся Южная Америка – одно сплошное Макондо, за исключением Буэнос-Айреса и Монтевидео – городов, которые, по общему мнению, абсолютно европейские (видимо, завоеватели-конкистадоры попросту привезли их с собой).