По строкам лавандовых книг. Часть 1

Сознание ещё медленно воспринимает реальность, с каждой минутой я всё меньше понимаю, что происходит. Джудин целует меня в лоб и прижимает к себе. Так я чувствую себя немного уютнее, но не понимаю, почему он позволяет себе подобное при докторе Ролло. Его объятия такие родные, что я, несмотря на все странности, поддаюсь нежностям и сворачиваюсь комочком, зарываясь в его грудь. Пытаюсь спрятаться от яркого света и пугающей неизвестности.

– Давление в норме, зрачки тоже. Похоже, она полностью пришла в себя, ― озвучивает результаты осмотра доктор Ролло.

– А память?

– В этот раз очень далеко. Нужно дать пару часов на адаптацию, и она вспомнит.

Разговоры загадками начинают выводить меня из себя. Собираюсь с мыслями и несмотря на боль в горле пытаюсь громко и внятно задать важный вопрос.

– Что происходит? Вы можете мне толком объяснить? Эти все фразы… словно вырванные из контекста. Меня пугает всё это.

– Лаванда, ― нерешительно начинает доктор, ― из твоей памяти выпали события определенного промежутка времени. Так бывает после того как отступает приступ. Если ты постараешься не нервничать и соберешься с мыслями, за пару часов всё восстановится. Тебе нужен покой.

– После приступов? Вы имеете в виду мои лавандовые кошмары? ― нерешительно уточняю я.

– Ну, ты их называешь так, ― с улыбкой кивает Ролло.

– Выпал из памяти промежуток времени? Но раньше такого никогда не было.

– Мы предполагаем, что это реакция организма на препараты, которые тебе помогают прийти в себя. В предыдущий раз, ты не смогла самостоятельно справиться с приступом, мы были вынуждены обратиться за помощью к медикаментам. Кратковременная потеря памяти – это побочный эффект.

Глаза Лидии наполняются слезами, но она смахивает их, изображая какую-то нелепую деятельность: поправляет мне постель, к примеру. Доктор выходит из палаты и Лидочка, вслед за ним. Мы с Джудином остаемся вдвоем, чему я очень рада, наконец-то мы можем нормально поговорить.

– Джуд, что он такое говорит? ― Слёзы сами наворачиваются на глаза, я держусь изо всех сил, чтобы не разреветься как маленькая девочка у него на руках. ― Я ничего не понимаю. Мне страшно. Не понимаю, что за картинки у меня в голове, ― истерично проговариваю всё накипевшее. ― Не могу разобрать, где картинки из кошмара, а где воспоминания.

– Детка, всё хорошо. Ты главное не торопись и не нервничай, скоро всё встанет на свои места.

Он гладит мои волосы, нашептывая утешительные слова, прижимает меня к себе и целует. Не понимаю, почему не пришел Прим, как Лида обещала, но присутствие Джудина все же лучше, чем быть одной.

– Раны на руках пропали. Куда они пропали? Разве это возможно так быстро? Джудин… мне кажется, я схожу с ума.

Горячие слёзы непроизвольно катятся по щекам. Я смотрю на белоснежные ладони, изучая каждый миллиметр. Ногти чистые, нет никаких следов грязи и забитой в трещинки засохшей крови, будто вычищали всю эту гадость щеткой или отмачивали в перекиси водорода, чтобы избавится от следов смерти, что я видела на набережной. Когда было моё «вчера»? Это вообще реальность?

Сотни вопросов роятся в голове как пчелы в улике, но Джудин не хочет отвечать, только жалеет меня словно умалишенную. Я сошла с ума? Расслабляя руки замечаю, если не натягивать кожу можно рассмотреть бугристые рубцы на подушечках ладони – короткие шрамы от стекол, что врезались мне в руки, когда я упала.

– Это шрамы? ― спрашиваю я, не отрывая глаз от ладоней.

– Да, детка, ― кратко отвечает Дивайс.

– Значит обстрел на набережной не часть моих лавандовых снов?

– Нет, милая.

Рубцы на ладонях уже даже не розовые, им не меньше трех месяцев. Сколько же времени выпало у меня из памяти? Пытаюсь сосредоточиться, как и говорил доктор Ролло. Хочу вспомнить, что было после того как я уснула, но в мыслях только та маленькая девочка и её зайчик. Она была совсем кроха, как Мэл. Мэл… Назойливые песни ночного сверчка из окна отвлекают. Я встаю закрыть его, чтобы заглушить отвратительный звук, наклоняюсь в попытке дотянуться до ручки и вдруг моё сердце останавливается: огромная, пышная вишня цветет под окном, заливая ароматом всю улицу.

– Джудин… за окном цветет вишня, ― я поворачиваюсь, глядя с ужасом то на него, то на свои ладони. ― Джудин, вишня в сентябре не цветет.

– Детка, сейчас апрель.

Апрель? Сейчас Апрель… Три месяца осени, три зимы, а сейчас второй месяц весны. Вот почему шрамы белые!

– Восемь месяцев по-вашему это – определенный промежуток времени?! ― срываюсь на крик, забывая про хрипоту в горле.

– В прошлый раз выпала всего неделя. Неважно… Это пройдет. Тебе только нужно успокоиться.

Злюсь на себя за то, что не могу вспомнить всё сама, но молчаливый Джудин, доводит меня до придела кипения. Я готова кинуться на него с кулаками, удушить его трубкой от капельницы или всё сразу, только бы вытащить хоть слово конструктива из событий последних полугода.

– Ты не можешь просто рассказать, что произошло? Почему в этот раз я не смогла выйти из кошмара сама? Почему они вообще меня мучают?