По строкам лавандовых книг. Часть 1

Время идет гораздо быстрее, если думать о хорошем, а не про смерть и потери. Пришло время принимать смену. Такого приятного чувства, как сейчас, я не испытывала уже очень давно. Сытость и надежда согревает изнутри. Длинные коридоры госпиталя не кажутся такими мрачными как вчера. Бегу, не снимая улыбки с лица в ординаторскую, где через полчаса Карна начнет выдавать чистые фартуки вечерней смене и где меня ждет, ещё один приятный сюрприз на сегодня.

Закинув обутые ноги на стерильные простыни, свернувшись калачиком на кушетке, лежит стройная девушка, прикрывая голову белой косынкой как знак того, что все входящие должны вести себя тихо, ведь она намерена подремать свои законные тридцать минут перед сменой. Рыжие вьющиеся волосы, что выглядывают из-под косынки, сразу выдают, что сонная медсестричка с плохими манерами – моя подруга Вериния. Раньше даже представить Веринию в роли медицинского работника было сложно, ведь она теряет сознание при виде малейшей ранки. После каждой драки в «Барракуде», она не могла даже по залу спокойно пройти, если на полу оставались капли крови и это при том, что не было таких ночей, когда она была трезвая. Крадусь на цыпочках к самой кушетке и резко поднимаю косынку.

– У нас тут стерильно, голубушка, а Вы ногами по простыням в обуви! Что за манеры?!

Заспанная Верини, таращит на меня глаза и пыхтит от злости, но через пару секунд её недовольное лицо расплывается в счастливой улыбке. Повалив меня на кушетку, она обнимает меня так крепко, что по ребрам пробегает хруст.

– Подружка! Как же я рада! Ты снова в строю? ― пищит мне на ухо.

– Да! Только давай встанем, а то Карна нас съест, если увидит, что ты без сменной обуви залезла на кушетку, ― указываю на ботинки.

– Ты права, ― недовольно морщит нос, ― эта мерзкая старуха меня уже достала! Она нам тут хуже, чем в казарме дисциплину устроила.

– Неожиданно видеть тебя в роли медсестры. Как ты на это решилась? ― выдаю свою проблему с памятью.

Всего на миг смутившись от вопроса подруга как ни в чем небывало продолжает щебетать без умолку.

– Ой, да это проще простого, ― отмахивается рукой от меня, ― это же единственное место во всем Литоре, где есть доступ к алкоголю! ― указывает на стеклянный шкафчик с флакончиками спирта.

Давно я так не смеялась! Эта девушка со своим взглядом на жизнь не зависимо от обстоятельств не может оставить хоть кого-то к ней равнодушным. Времени на болтовню у нас мало, в ординаторской собираются девушки, а как хотелось бы побыть только вдвоём. Карна выдает всем чистые фартуки и косынки, а Веринию заставила надеть две пары носков и ходить так до конца смены, как наказание за халатное отношение к сменной обуви и урок остальным. Триш на пересменку не пришла. Я до последнего жду очередной порции негодования от сестры-хозяйки за опоздания разбалованной девчонки, но оказывается Триш добровольно вызвалась работать в две смены.

Прячу длинную косу под косынку, записываюсь в журнал приема-передачи смен, получаю судок медикаментов для больных и иду на вечерний обход – мой типичный день из забытой жизни. Жаль, что Вериния работает в терапевтическом отделении, с ней смена могла бы пройти куда веселее.

Тихо на моём этаже не бывает никогда: на вечер у больных обостряется боль. Стоны и шепот мающихся в бреду от горячки солдат, эхом разносятся по коридору. Совсем молодые ребята борются за жизнь, а я не могу даже ненадолго облегчить им муки, уколоть обезболивающие.

Моё особое внимание привлек студент второго курса кафедры стрелков, он был в одном отряде с Прим. Парень вернулся с тремя пулями, пробившими тело насквозь. Единственная помощь, которую я могу ему оказать – это холодный компресс от жара, свежие бинты на кровоточащие раны и успокоительный отвар из трав. Окажут ли помощь Прим, если он ранен?

В палатном зале полумрак, свет ночью горит только в коридоре. Тусклый светильник едва освещает лица больных. Я всматриваюсь в каждую морщинку на лице солдата, в надежде вспомнить как он выглядел до войны, но почему-то вижу в э измученном парне Примуса.

– Так и будешь сидеть над одним больным до утра, или всё же поможешь мне закончить перевязку всем нуждающимся? ― приступая к перевязке солдата на соседней койке, язвительно шепчет мне напарница Триша.

– А что, косить от работы сегодня планировала ты? ― отвечаю в том же тоне.

После всех постыдных воспоминаний я так и не поняла, как мне реагировать на нападки этой заносчивой папиной дочки. Она страшно меня бесит, но, несмотря на это, мне очень стыдно, что Прим предал её из-за меня. Откуда такая резкая смена настроения по отношению к моей особе? Я думала, она любит всех людей без исключения. Что ей известно? Кажется, подвернись возможность, эта девица с удовольствием бы повыдергивала мне все косы. Я обещала себе, что буду с ней мягкой и доброй до тех пор, пока не выясню, за что она меня так ненавидит, но провокации вынуждают отвечать в том же тоне.