По строкам лавандовых книг. Часть 1

Зыркая испепеляющим взглядом, Триш нервно отрывает кусок чистого бинта и склоняется над раненым. Я уже это видела раньше… Такое яркое дежавю: она смотрит на меня, словно я у неё что-то украла, бинты в руках, запах хлоргексидина с йодом. Это чувство вызывает у меня путаницу в голове и проблески событий из прошлого.

Глава 21

*****

– Три пули, и все мимо органов! Этот мальчик родился в рубашке, ― вытаскивая металлический шарик, спокойным голосом комментирует доктор Ролло.

– Да уж, ― поглядывая на меня искоса, бурчит Джудин, ― парень просто счастливчик!

В операционной определенно не хватает воздуха. Пытаюсь не показывать волнение, но дрожь в руках меня выдает. Если доктор Ролло заметит, прикажет сменить ассистента. Я самая умелая и стойкая из медсестер, но, когда в моих руках оказывается близкий человек, все иначе. Стоять в метре от операционного стола и четко выполнять каждую команду докторов, сейчас особенно сложно. Прим жив – это главное. Он в надежных руках двух лучших хирургов в госпитале, а значит, через пару недель я снова услышу его колкие фразочки и порицание за моё поведение.

Мне нужно держаться на расстоянии от Прим, чтобы не давать Джудину повода для ревности, но судя по взглядам и тону доктора, у меня плохо получается изображать безразличие.

Из двенадцати человек спецотряда, вернулись только девять, из которых всего двое без ранений. Наши солдаты пытались вернуть железную дорогу под контроль Патриума три дня, они тянулись для меня целую вечность. В последние сутки перед возвращением отряда, пропала связь с командиром, пережить этот день мне удалось только благодаря молитвам. Карна понимала, что в те сутки мне самой помощь нужна была больше, чем тяжело больным в госпитале, поэтому сняла меня со смены. С той минуты, как пропала связь с отрядом, я ничего не могла делать и ни о чём думать, кроме как молить всех святых и нашего Господа Бога, не забирать Прим, оставить его мне.

Небольшая часовня на территории кампуса, где места хватает не более чем для троих, стала моим убежищем. Я каялась во всех грехах и дала обещание, что, если Господь вернет мне его живым. Я никогда больше не пойду на предательство. Я была готова пообещать всё что угодно, только бы он вернулся живой. Мои молитвы были услышаны.

Операция прошла достаточно быстро. Пули по счастливой случайности попали только в мягкие ткани, не задев жизненно важные органы, но одна сломала ребро. Теперь главное, чтобы шитые раны заживали без осложнений. Реанимация забита солдатами с более тяжелыми ранениями, поэтому Прим перевели в общую палату. Он без сознания, но это нормально, учитывая, что наркоз может продержаться до утра.

Триш не отходит от кровати Прим, всё время меняет компресс в попытках сбить жар. Как бы мне хотелось оказаться на её месте сейчас. Я украдкой заглядываю в палату под предлогом осмотра других больных, пытаюсь не привлекать лишнего внимания к себе, но ночью это достаточно нелегко, даже малейший шорох разносится эхом по всему залу.

– Я обещал вернуться, ― еле слышно хрипит Прим.

Услышать его голос после случившегося настолько волнительно, что сердце колотится так сильно, что кажется сейчас выдаст меня. Несмотря на сильный жар Прим пришел в себя.

– Ты дома! Теперь всё будет хорошо, ― склонившись над парнем отвечает Триш.

– Ты тут. Прости, что просто ушел тогда, не попрощавшись, ― слова сложно разобрать из-за тяжелого дыхания, ― боялся, что не смогу тебе сказать…

– Тшш… Тебе нужно отдохнуть. Не мучай себя. Я буду рядом, ― разволновавшись перебивает его девушка.

– Я должен сказать, ― срываясь на кашель настойчиво продолжает неразборчиво хрипеть Прим.

– Сказать, что?

– Ты знаешь… когда меня ранили, я чувствовал, как отключаюсь и думал это конец… но… было нестрашно умереть, я только жалел, что ушел тогда и не сказал тебе про поле.

– Поле? Прим, у тебя жар, ты бредишь…

– Нет. Я… Я высадил целое поле, для тебя. Тех роз… Ты помнишь? Лавандовых роз.

Затаившись в дверном проеме, сидя на полу и подпирая косяк, я пытаюсь уловить каждое слово, но не могу связать их воедино. Высокая температура держит Прим в бреду, не факт, что он вообще понимает о чём говорит. Неразборчивый разговор разбудил нескольких солдат, что с трудом уснули после выпитого успокоительного настоя. Из-за возни мне неслышно чужой разговор, приходится высунуться немного в зал.

– Их был не букет, ― из последних сил выдавливает из себя Прим, ― я высадил поле. Хотел, чтобы ты больше не боялась ходить в лес. Было целое поле цветов, но я так и не показал тебе…

– Обязательно покажешь! Ты только поправляйся. Сейчас тебе нужно отдыхать. Я сменю компресс, ты весь горишь.

Что он такое говорит? Что значит «чтобы ты не боялась ходить в лес»? Слишком мало сил для такого долгого разговора… Обессиленный Прим отключается на несколько минут, и едва вернувшись в сознание, словно одержимый бурчит себе под нос что-то невнятное, выкрикивая обрывки фраз.

– Ну почему ты споришь?.. Я говорил тебе тысячу раз, что буду с тобой всегда… Ты всё время споришь со мной… Зачем тогда пришла ночью? Как теперь забыть?