По строкам лавандовых книг. Часть 2

– Что это?

– Чистая одежда. Командир приказал привести тебя в порядок и отвести к нему.

– Мария, я ничего не понимаю… Разве меня не должны были расстрелять за нападение на штаб? Зачем меня кормить и приводить в порядок?

– Пока не расстреляют, ― глубоко вздыхая она усаживается рядом со мной, ― ты им нужна. Так что если хочешь ещё немного пожить, делай молча, что говорят.

Угасшая на лице женщины улыбка объясняет: смерть на границе была бы не худшим разрешением вопроса моего нахождения на чужой территории. Своей худенькой ладошкой, Мария накрывает мою.

– Зачем я им нужна? ― спрашиваю я.

– Очень много раненых. Ваши солдаты расстреляли полевой госпиталь, а ждать медиков из Ореона нет времени, солдаты умирают.

От волнения щупаю пальцами пакет, что лежит на коленях: целлофан тонкий, я чувствую грубую ткань.

– Значит они знают, что я…

Шесть маленьких пуговок под пальцами обрывают меня на полуслове. Я в спешке открываю пакет, в нём аккуратно сложено выглаженное платье. Серое платье средней длины. Оно сшито из плотной саржи с рукавчиком три четверти и пуговицами от талии до горла. Не могу в это поверить! В поисках кривого рисунка синей ручкой я нервно перебираю юбку вдоль внутреннего шва. Это оно!

Передо мной то самое маленькое сердечно и слово «моя» на латыни.

*****

– Это чтобы ты не спутала свою форму забирая из прачки. Опознавательный знак! ― говорит Прим, вырисовывая сердечко вокруг слова «mea».

Мы прячемся в подсобке госпиталя среди зимних одеял за стеллажом с флакончиками спирта и всякими настойками. Я не отвечаю на его дурости, только сдерживаю смех. Разрисовывая синей ручкой внутреннюю сторону моего платья, он переходит все границы.

– Я и так её отлично опознаю! ― возмущаюсь я, вытягивая подол юбки из рук парня.

Морщу нос, а он целует его, разглаживая складочки. Ну разве можно устоять перед этими нежностями? Он дурашливо чмокает меня не меньше сотни раз, а я охотно отвечаю на поцелуи.

*****

Крепко сжатая саржа дрожит в руках, отражая волнение. Каждый изгиб кривого рисунка напоминает тот день, когда он здесь появился. То самое платье! Но как?

– Это моё платье, ― тихо вырывается у меня. ― Мария, кто его принес?

– Солдат. Здоровый такой. Из новеньких.

– Галлус?

–Точно не скажу, но я слышала это имя, возможно это его так называли, а может и нет.

Так значит всё было спланировано заранее? Задание изначально было невыполнимым. Неужели все в отряде были предателями? Тео. Лукас. Северус! Северус не дал мне возможности остаться у границы штаба, а теперь это платье… Моё платье!

Мария нагрела таз воды и оставила меня одну, приказав смыть с себя всю грязь за последние дни. Мне предстоит взглянуть в лицо тем, кого я чуть не обрекла на смерть. Заплетаю косу на мокрые волосы. Я смотрю в обломок зеркала на тощую девчонку в сером платье: у неё разбита губа, синяк от удара на виске, глубокие тени залегли под глаза, и она вовсе не похожа на меня, ни внутренне, ни внешне.

Аппетита нет, желудок сжимается спазмом тошноты от тревоги, но Мария права, нужно заставить себя поесть, как знать, когда теперь выпадет такая возможность. Я подношу горячую ложку ко рту и едва заставив себя проглотить вздрагиваю от шума солдатских сапог за окном. Время отдыха закончилось. Склонившись надо мной Мария забирает тарелку и шепчет мне на ухо:

– Просто делай что тебе говорят, девочка.

Теперь в её голосе нет и капли той доброты, что хоть немного согрела меня утром. Под конвоем солдат, покорно опустив голову вниз, я следую за ними в штаб. Не хочу новых побоев, кажется я больше не выдержу боли, тем более сейчас все силы идут на то, чтобы заставить желудок оставить обед внутри.

Территория базы приграничной обороны гораздо больше чем мне казалась в момент наступления. Десятки солдат тренируются прямо здесь, не отходя от штаба. Тут и строевая, и метание ножей, и караул, но моё внимание привлекают солдаты – нет ни одного мальчишки! Я не вижу никого младше двадцати пяти лет. В Литоре наоборот, в основном среди рядовых студенты и те, кому едва исполнилось восемнадцать.

Мы заходим в сырое здание с высокими бетонными стенами, оно похоже на цех. В школе рассказывали, что Ореон богат на ископаемые, основная их занятость – шахты. Не знаю, как выглядит шахта, но огромное здание, куда меня привели, вполне сошло бы за цех при шахте. Судя по запаху, до того, как я попала к Марии меня держали здесь.

Здесь всё огромное, серое и мрачное. Скрип крайней двери кабинета в конце темного коридора пробегает эхом по стенам. За дверью вальяжно расположился знакомый чернявый солдат. Один из стражей со всей силы толкает меня в дверь, и я, едва удержавшись на ногах, буквально вваливаюсь в небольшой кабинет. Солдаты остаются за дверью, оставляя меня наедине с брюнетом. Из мебели в этой комнате есть только старый стол и два стула на кривых ножках, не уверена, что на них вообще безопасно сидеть. Кажется, если заговорить эхо отбиваясь от голых стен будет повторять каждое слово, но все же, кто-то должен начать разговор.